Набережная Темзы — Thames Embankment
Восстановленный район на берегу Темзы в центре Лондона
Открытка 1890-х годов с набережной ТемзыThames набережная произведение 19-го века гражданского строительства , что отвоеванные болотистой земли рядом с реки Темзы в центре Лондона . Он состоит из набережных Виктории и Челси .
История
Предложения по сооружению набережной Темзы в центре Лондона уже давно терпят неудачу. Набережные вдоль Темзы были впервые предложены Кристофером Реном в 1660-х годах, затем в 1824 году бывший солдат и помощник Георга IV сэр Фредерик Тренч предложил набережную, известную как «Терраса Тренча», от Блэкфрайарс до Чаринг-Кросс . Тренч внес в парламент законопроект, который был заблокирован интересами реки.
В 1830-х годах художник Джон Мартин продвигал версию, которая была реализована позже, с перехватывающим коллектором. В январе 1842 года City Corporation поддержала план, разработанный Джеймсом Уокером, но от которого отказались из-за внутренних распрей. Само правительство построило набережную Челси в 1854 году от больницы Челси до Миллбанка.
Возникшая в 1862 году набережная Виктории, начинающаяся от Миллбанка на главном, северном ( или «левом» ) берегу, была спроектирована сэром Джозефом Базалгеттом, а архитектурные работы на стене набережной и речной лестнице — Чарльз Генри Драйвер . Она включает в себя главную низком уровне перехватчика канализацию от тогдашних пределов роста в западной части Лондона, и подземную железную дорогу , по которой широкая дороге и прибрежная аллея была построена и бежать сегодня, подкреплен на крепкой подпорную стене вдоль приливной реки Темзы (в Tideway ). В общей сложности по плану Базальгетт у реки было отвоевано 22 акра (0,089 км 2 ) земли. Это предотвратило наводнение, например, вокруг остатков острова Торни , большая часть которого принадлежала герцогу Вестминстерскому .
Большая часть гранита, используемого в проектах, была привезена из бухты Ламорна в Корнуолле. Добытый камень на месте был сформирован в блоки перед погрузкой на баржи и транспортировкой по Ла-Маншу в Темзу.
От моста Баттерси на западе он включает Чейн-Уолк , набережную Челси , Гросвенор-роуд, Миллбанк и сады Виктории Тауэр .
За пределами здания Парламента его называют набережной Виктории, так как он простирается до моста Блэкфрайарс ; этот участок включает часть общего двустороннего туннеля District / Circle Line лондонского метрополитена и проходит мимо Shell Mex House и отеля Savoy . Он также включает в себя сады и открытое пространство, здесь самое большое, и все вместе известные как
Меньшая и более короткая набережная Альберта находится на южной стороне реки, напротив участка Миллбанк на набережной Темзы. Он был создан Базальгеттом для Столичного совета работ и построен Уильямом Вебстером в период с июля 1866 года по ноябрь 1869 года.
Некоторые части набережной были перестроены в 20 веке из-за разрушения бомбы во время войны или стихийных бедствий, таких как наводнение на Темзе в 1928 году .
Набережные Темзы и Альберта — это лишь часть 200 миль стен, которые не дают Темзе затопить прилегающие земли и которые были начаты в средние века.
Смотрите также
Рекомендации
Внешние ссылки
Координаты : 51 ° 29′47 ″ с.ш., 0 ° 07′28 ″ з.д. / 51,49652 ° с.ш.
0,12455 ° з. / 51.49652; -0,12455
Как лондонцам удалось оживить Темзу
- Софи Хардач
- BBC Earth
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Возвращение Темзы к жизни потребовало немало усилий
Шестьдесят лет назад Темза была совершенно непригодна для жизни водоплавающих. Сейчас в реке живут тюлени и морские свиньи, а иногда заплывают и киты, рассказывает корреспондент BBC Earth.
На набережной лондонского делового квартала, освещенной утренним осенним солнцем, Род Газмэн ищет своего любимого тюленя.
Среди мрачноватых доков, в которые раньше заплывали корабли со всего света, можно обнаружить цапель, бакланов, камышниц и тюленей.
В двух шагах отсюда – банковский центр Канэри-Уорф, главный конкурент лондонского Сити.
«Когда я делаю вот так, он обычно приплывает, — Газмэн, работающий на соседнем рыбном рынке Биллингсгейт, шумно пинает металлическую ограду тяжелым ботинком. — Мне кажется, он чувствует вибрацию в воде. Он огромный. Некоторые люди придумывают ему имя – Альфред, например. Я же называю его просто «тюлень».
За прошедшее десятилетие очевидцы засекли в Темзе более двух тысяч тюленей, сотни морских свиней и дельфинов, и даже кита. Таковы данные исследования лондонского Зоологического сообщества, проводившегося с 2004 по 2014 годы и опубликованного в августе 2015 года.
Хотя благополучию реки и ее обитателей теперь угрожают другие проблемы (в частности, обилие плавающего в ней пластикового мусора) – это серьезный прогресс для Темзы, которая была загрязнена настолько, что в ней не выживали даже рыбы.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Очистка Темзы — постоянный процесс
В 1957 году Музей естественной истории объявил Темзу биологически мертвой.
В новостных сообщениях того периода река описывается как обширная зловонная канава.
«Приливные участки Темзы представляют собой плохо регулируемую открытую сточную трубу, — так в 1959 году отзывалась о реке газета Guardian, в те времена выходившая под названием Manchester Guardian. — В ней нет кислорода на несколько миль в обе стороны от Лондон-Бридж».
Во время бомбардировок во Вторую мировую войну были уничтожены несколько сточных труб викторианских времен, с помощью которых очищалась река. У послевоенной Британии не было ресурсов – а может, и энергии – быстро решить эту проблему.
В еще одном материале Guardian, датированном 1959 годом, сообщается, что член Палаты лордов заявил, будто очищать реку нет необходимости. По его словам, реки являются «естественным каналом для сброса отходов», и переработка органических отходов «входит в их задачи».
Но хотя бактерии действительно участвуют в расщеплении нечистот, им также нужно для этого много кислорода – другим формам жизни кислорода может и не хватить.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Утки на набережной Темзы напротив колеса обозрения «Лондонский глаз»
Лишь в конце 1960-х годов лондонская канализационная система начала постепенно совершенствоваться, страна в целом – восстанавливаться после войны, а река вновь задышала.
«Сейчас в Темзе живет 125 видов рыб, а в 1950-е годы их почти не было»На очищении Темзы сказались и другие факторы. В 1970-е и 1980-е люди начали чаще задуматься об окружающей среде; обеспокоенность населения вызвали пестициды и удобрения, попадавшие в британские реки после каждого дождя.
В результате были приняты более жесткие правила, говорит Крис Куд, заместитель руководителя благотворительной организации Thames21, занимающейся улучшением состояния лондонских водных путей.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Тюлень без труда находит себе пропитание в Темзе
Некоторые улучшения объясняются чуть сложнее.
Например, загрязнение Темзы токсичными металлами с начала 2000-х снизилось, рассказывает Дэвид Морритт, эксперт по водной экологии в колледже Роял Холлоуэй Лондонского университета.
Частично это действительно связано с ужесточением промышленных нормативов, однако в случае серебра – этот металл является одним из отходов фотоиндустрии – ситуация улучшилась исключительно потому, что цифровая фотография пришла на место пленочной.
Так или иначе, результат был очевиден: рыбы вернулись. Сейчас в Темзе живет 125 видов рыб, а в 1950-е годы их почти не было.
Автор фото, Getty
Подпись к фото,Попытки вернуть в Темзу рыбу предпринимались и 1930-е годы
«Если максимально приблизить реку к ее естественному состоянию, с чистой водой и нормальными стоками, то возвращается и населявшее ее биологическое сообщество, — объясняет Крис Куд. — Не пришлось выращивать рыб в неволе и выпускать их в реку – они сами вернулись».
Рыбой, в свою очередь, питаются морские млекопитающие, в том числе тюлени.
Всех обычно интересуют игривые тюлени и похожие на дельфинов морские свиньи – специалисты по охране природы называют таких животных «харизматической мегафауной», – однако Куд больше рад возвращению менее фотогеничного водного обитателя, морской миноги.
«Это древние бесчелюстные существа, похожие на угрей, которые присасываются к боку большой рыбы и высасывают из нее соки, — говорит он с неподдельным энтузиазмом. — Они очень чувствительны к загрязнению».
Одни негативные факторы перестали быть актуальными, однако на их месте появились другие.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Наибольший риск в настоящее время представляют собой пластиковые отходы
«Темза стала явно чище, чем раньше, — считает Дэвид Морритт. — Но вот незадача: теперь перед нами новая угроза – пластик».
В 2015 году исследователи из колледжа Роял Холлоуэй обнаружили у 70% плавающих в Темзе особей камбалы фрагменты пластика во внутренностях.
Пластик может сказаться на здоровье больших животных – вспомним нашумевшую историю про птенцов альбатроса, которых родители кормили пластиком.
Однако он опасен и для небольших существ, на которых, в свою очередь, охотятся звери побольше. Если они заболевают, проблемы начинаются и у хищника.
По словам Морритта, соответствующее исследование еще не опубликовано и в настоящее время рассматривается редакцией журнала.
Кампания под названием Cleaner Thames стартовала в сентябре 2015 года, ее задача – борьба с пластиковым мусором. Бороться с ним непросто, ведь источников такого мусора множество.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Идиллические картины на берегу Темзы в Оксфордшире
ширеМаленькие кусочки пластика – например, ватные палочки и микрошарики, входящие в состав скрабов для лица и зубной пасты – часто спускаются в унитаз или смываются в раковину. Они проходят сквозь фильтры очистных станций и разлагаются десятилетиями.
Даже если вы выбросили в мусорку целлофановые пакеты и тоненькие обертки от сигарет, они могут попасть в сточные трубы, если мусорный бак переполнится и они выпадут наружу, или если подует ветер и унесет их в другое место.
По данным частного коммунального предприятия Thames Water, отвечающего за водоснабжение и сточные воды Лондона, каждый год из водостоков приходится вычищать более 25 тысяч тонн мусора.
Есть и другие препятствия для дальнейшего возрождения естественных флоры и фауны в Темзе.
Автор фото, Getty
Подпись к фото,С бокалом шапманского приятно наблюдать за регатой на Темзе
Например, в центре Лондона Темза ограничена высокими набережными и на ней множество пассажирских судов. Поэтому она слишком шумная, загруженная и быстрая для того, чтобы косяки морских свиней или дельфинов смогли плыть против течения, поясняет Крис Куд.
У тюленей шансы выше, поскольку при охоте они не полагаются на звуки; это делает их устойчивее к шуму.
Даже проблема сточных вод не была полностью решена. Сильные дожди обычно переполняют устаревшую лондонскую канализацию, и дождевая вода, перемешанная со сточными водами, выливается в реку во избежание наводнения в городе.
Куд надеется, что новый коллектор под названием Thames Tideway Tunnel, начало строительства которого запланировано на 2016 год, улучшит сложившуюся ситуацию.
Автор фото, Thinkstock
Подпись к фото,Такой закат заставляет усомниться в том, что у Темзы остается немало проблем
Несмотря на существующие проблемы, для Рода Газмэна красота этой реки перевешивает проблемы с ее загрязненностью.
Закончив утреннюю смену (рыбный рынок Биллингсгейт работает с 4 до 9:30 утра), он и его коллеги отправляются кормить тюленя и расслабляться. Тюленю перепадают головы лосося и другие рыночные обрезки.
Скрасить ожидание Газмэну помогает шоколадный батончик. Показывая на уток и других птиц, отдыхающих на полуразрушенном бетонном пирсе, он говорит: «Иногда мне кажется, что здесь своего рода оазис. Я выхожу сюда на перерыв, наслаждаюсь солнцем и наблюдаю за тем, что происходит вокруг».
Часы работы рынка подошли к концу. Газмэн в последний раз пинает металлическую ограду, пытаясь привлечь внимание тюленя.
Это животное стало талисманом рынка Биллингсгейт, о нем писали в газетах и даже показывали на Би-би-си. Но сегодня, похоже, у него другие планы.
Газмэна это мало беспокоит. Он бросает прощальный взгляд на пару птиц, греющихся на осеннем солнышке на фоне небоскребов из стали и стекла.
«Сама мысль о том, что у нас здесь есть дикая природа, удивительна», — говорит он.
ФОТО Когда-то Темза была практически безжизненна
Слишком жарко? Летом 1858 года лондонцам было гораздо хуже
- Джудит Бернс
- Би-би-си
Автор фото, Punch magazine
Подпись к фото,Недостаток канализации тогда стоил жизни многим людям, писал журнал Punch
Страдаете от жары? Задумайтесь на минуту о тех, кто жил в Лондоне в 1858-м, — в год рекордных температур и Великого зловония.
Как писала газета London Standard, к середине июня 1858-го температура воздуха в городе поднялась до 30 градусов Цельсия и держалась на этом уровне несколько недель.
Ни кондиционеров, ни холодильников тогда не было: еда быстро портилась, а кроме того, рассказывает куратор Лондонского музея Беверли Кук, в городе не было нормально работающей канализации.
Все, что не было нужно людям, — от содержимого ночных горшков и новомодных туалетов со смывом до трупов домашних питомцев, испорченной еды и отходов от промысла — оказывалось в конечном итоге в Темзе.
Среди промысловых отходов были части коровьих и свиных туш от мясников и химикаты от расположенных вдоль реки кожевенных мастерских.
Гранитная набережная Темзы еще не была построена, в реке часто тонули люди — намеренно или случайно — и их трупы зачастую так и оставались в воде.
Кроме того, главной тяговой силой для всего транспорта служили лошади, и на улицах города постоянно скапливались огромные кучи навоза, рассказывает Кук.
«Они привлекали мух, которые, разумеется, разносили болезни, например диарею или брюшной тиф», — поясняет эксперт.
В городе висела тошнотворная смесь запахов, которые лишь усугубились из-за жары. Чтобы испытать позыв к рвоте, достаточно было просто подойти к реке.
Это лето вошло в историю под названием Великое зловоние, и в этом не было никакого преувеличения.
Подпись к фото,Подойти настолько близко к Темзе в 1858 году было бы невозможно, говорит куратор Музея Лондона Беверли Кук.
В 1850-х годах Лондон стал крупнейшим городом на Земле, с населением более 2,5 млн человек, страдавших от нехватки питьевой воды и санитарной.
В своем романе «Крошка Доррит», написанном в 1850-е, Чарльз Диккенс так описывает Темзу: «Через весь город, вместо красивой, прохладной реки, катила свои мутные воды сточная канава».
Хуже того, для горожан Темза и впадавшие в нее реки, часто настолько же загрязненные, служили источником питьевой воды.
Среди лондонцев было распространено понятие «летней диареи», многие болели брюшным тифом. Эпидемии холеры уносили тысячи жизней.
«Условия жизни лондонцев были абсолютно ужасны», — говорит Беверли Кук.
«Река протекает через весь город, так что избегать ее, очевидно, было сложно. А стоило приблизиться к ней, вас немедленно окутывал ужасный запах, который лондонцы того времени называли не иначе как миазмами».
«От городских жителей того времени до нас дошло много информации — они рассказывали, что от запаха им становилось дурно, едва они подходили к реке, им приходилось закрывать лица масками или тканью».
Автор фото, Museum of London
Подпись к фото,Этикетка от упаковки белильной извести XIX века — покупателю гарантируют, что посыпанная известью еда будет избавлена от всех неприятных запахов
Близ реки располагалось недавно возведенное здание палаты общин, и депутаты жаловались, что находиться в помещениях с окнами, выходящими на Темзу, было решительно невозможно.
Занавески пропитывали гипохлоритом кальция, также известным как белильная известь.
Производители этого препарата уверяли, что оно противодействует болезням, но на самом деле это был не более чем слабый освежитель воздуха, едва ли был способен совладать с ужасающим смрадом.
Слово «ужасающий» здесь нужно понимать буквально: тогда считалось, что миазмы разносят болезни, и люди были напуганы царившим зловонием.
То, что некоторые болезни могут передаваться с водой, тогда только начинали осознавать.
Автор фото, Punch magazine
Подпись к фото,Карикатура из журнала Punch: «Темза-отец знакомит свое потомство с прекрасным Лондоном»
В сатирических журналах часто можно было встретить фигуру «Темзы-отца» — грязного старика с больным и изуродованным потомством.
Британская империя находилась на пике могущества — Темзу традиционно считали «рекой богатства».
«По ней из растущей империи в Лондон приходили несметные сокровища, но она превращалась также в реку смерти», — рассказывает Беверли Кук.
«Ситуация ухудшалась несколько лет, и я думаю, что знойное лето того года стало пиком кризиса. Тот факт, что парламент продолжал свою работу в те жаркие летние дни, был дополнительным стимулом предпринять какие-то действия по поводу происходящего», — говорит куратор Лондонского музея.
Автор фото, PoppyPixels
Подпись к фото,В зданиях парламента было не укрыться от всепроникающего смрада
За проблему взялся Бенджамин Дизраэли, занимавший тогда должность канцлера казначейства. Он предложил законопроект, который парламентарии одобрили за 18 дней.
В ходе первого чтения, 15 июля 1858 года, Дизраэли сказал парламентариям: «Эта благородная река, так долго приносившая радость и гордость англичанам, до сих пор ассоциировавшаяся с великими делами наших торговцев и прекрасными строками наших поэтов, превратилась в Стигийское болото, источающее невыносимый, ужасный запах».
«На кону общественное здоровье; почти все живое, что когда-то обитало в водах Темзы, исчезло или было уничтожено. Возникает естественное опасение, что та же судьба ждет и те живые существа, которые поселились на ее берегах. Этот великий город поглотил страх перед эпидемиями», — сказал Дизраэли.
Проект обрел силу закона 2 августа 1858 года. Городской коммунальной службе давались финансы и полномочия на осуществление величайшего инженерного проекта того времени. Работа должна была начаться на следующий год, а главой проекта был назначен Джозеф Базелджет.
Базелджет спроектировал систему сообщающихся канализационных стоков, которые должны были перехватывать лондонские помои до того, как они достигнут Темзы, а также новую набережную со встроенными стоками.
Автор фото, Crossness Engines Peter Scrimshaw
Подпись к фото,Так выглядит изнутри Кросснесс, одна из первых насосных станций в Лондоне
Отходы выкачивались с помощью тщательно спроектированных насосных станций, среди которых были известные станции Кросснесс и Эбби-Миллс.
Смывались нечистоты по-прежнему в реку, но в менее населенных областях . «С глаз долой — из сердца вон», — объясняет это решение Грег Уорнер, волонтер в НКО Crossness Engines Trust, которая занимается восстановлением викторианских насосных станций.
Эти станции прекратили работу только в XX веке, когда просто сбрасывать неочищенные сточные воды в окружающую среду стало неприемлемо.
Уорнер называет Базелджета своего рода героем, который очень много сделал для здоровья лондонцев.
«Представьте себе 45-сантиметровый слой нечистот на поверхности Темзы, — говорит Уорнер. — Он физически отвел все эти стоки из центрального Лондона».
Как говорят в компании Thames Water, снабжающей город питьевой водой, трубы старой канализации по-прежнему в превосходном рабочем состоянии, хотя создавались для города, который был гораздо меньше.
Сейчас в лондонской системе водоснабжения и канализации проходит масштабная реконструкция: к 2030 году, как ожидается, население города достигнет 10 миллионов человек.
Архитектурное решение Базелджета было выполнено согласно высочайшим стандартам, на высочайшем техническом уровне, говорит Беверли Кук.
«Этот проект был очень грамотно задуман и исполнен. Преимуществом было богатство города — не нужно было волноваться о деньгах, нужно было просто исполнить всё на высшем уровне».
На берегах Темзы. Лондон
На берегах Темзы
Трудно представить себе Лондон без Темзы. Знакомясь с городом, надо обязательно увидеть её набережные и совершить хотя бы небольшое путешествие и в сторону дворцового ансамбля Хэмптон–корт, и в сторону доков и Ист–энда.
«Отец–Темз», «Темза–батюшка» — так называют её англичане. И это понятно. Ведь именно полноводной Темзе обязан Лондон своим возникновением и своим процветанием. Благодаря ей этот многомиллионный город, лежащий довольно далеко, в 80 километрах от Северного моря, связан не только с морем, но и с океаном — со всем миром.
Лондонцы всегда хорошо понимали, чем являлась для них эта река. Рассказывают, что Карл II, вечно ссорившийся с Сити, пригрозил однажды перенести свою резиденцию из Лондона, куда-нибудь в другое место и не возвращаться до тех пор, пока непокорные горожане не выполнят его волю. Лорд–мэр Сити ответил на это, что весьма сожалеет о столь неосмотрительном поступке, который монарх собирается совершить, но высказал надежду на то, что Темзу король при этом все?таки оставит городу, а тогда уж Лондон как?нибудь сумеет снести этот жестокий удар.
Темза — деловая река. И это ощущается не только в восточной части Лондона, в порту и доках, но и в центре города. Её нельзя назвать нарядной. Набережными одета лишь незначительная её часть, гораздо меньшая, чем можно было бы ожидать в богатом столичном городе. Вплоть до последнего времени склады и предприятия располагались у самой воды, чуть ли не напротив здания парламента. Они по–прежнему покрывают её берега в других частях города. На сравнительно большом и при этом наиболее парадном участке, от Вестминстера до Сити, Темзу пересекают три железнодорожных моста, что также отнюдь не служит её украшению, но зато накладывает специфический, деловой отпечаток и на этот район. И хотя на Темзу выходит немало по–своему примечательных зданий, можно сказать, что лишь немногие из них служат её украшением и связаны с ней композиционно. Пожалуй, удачнее всего по отношению к Темзе расположено здание парламента.
Темза у набережной Виктории. Вид в сторону парламента
Говоря о Темзе, нельзя не упомянуть и об её известнейших мостах. Всего в центре города их одиннадцать, не считая железнодорожных. Сейчас не осталось ни одного, который был бы сооружён раньше первой четверти XIX века.
Большинство из них строилось или перестраивалось уже во второй половине XIX столетия. Наибольшим своеобразием отличается уже упоминавшийся Тауэрский мост с его как бы крепостными башнями и цепями. Ниже его, по течению Темзы, мостов нет, но несколько проложенных под руслом реки туннелей соединяет её берега.
Первым мостом в истории города был Лондонский мост, наведённый римлянами. До XII века он оставался деревянным. Затем его заменили каменным. Это был тот самый Старый Лондонский мост, на котором по средневековому обычаю громоздились дома, лавки, защитные башни. Облик его донесли до нас пейзажи первой половины XVIII века и воспоминания путешественников. Между 1756 и 1762 годами по указу парламента с него сняли дома, а в 1831 году окончательно снесли и сам мост, заменив его Новым Лондонским мостом, просуществовавшим до 1968 года. Теперь решено построить на его месте новый, отвечающий требованиям возросшего движения транспорта. Ассигнований, однако, не хватало. И тогда, как сообщили газеты, городские власти решили… продать Лондонский мост, с условием, что он будет установлен в любом месте мира как исторический памятник. Летом 1968 года первая партия камней распиленного на куски Лондонского моста уже была на пути в штат Аризону, где мост станет предметом любопытства туристов. А из остатков гранитных устоев бывшего Лондонского моста предполагается изготовить немало сувениров.
«Старый Лондонский Мост». Картина Сэмюэля Скотта
Мост Ватерлоо
Вторым, по времени возникновения, был Вестминстерский мост, сооружённый в 1738–1749 годах и с тех пор неоднократно перестраивавшийся. Находящийся также в центре города известный мост Ватерлоо — самый современный. Его официальное открытие состоялось в 1945 году. Созданный по рисунку архитектора Джайлса Гилберта Скотта, он легко узнается по спокойным очертаниям светлых бетонных арок, не без изящества опоясывающих Темзу. До 1930–х годов на его месте находился старый мост Ватерлоо, возведённый в 1811–1817 годах и считавшийся одним из красивейших мостов Европы того времени. Его пришлось заменить из?за начавшихся в нём разрушений.
Набережные появились на Темзе всего лишь около ста лет назад. Самая парадная из них — набережная Виктории, протянув–шаяся почти на два километра по северному берегу реки от Вестминстерского моста до моста Блэкфрайерз в Сити.
Её закончили в 1870 году, отвоевав у Темзы значительный кусок берега. Все пространство, занятое набережной, в прежние времена дважды в день покрывалось водой во время приливов. О том, как высоко поднималась вода, могут дать представление «водяные ворота» XVI века, которые вели в бывшую усадьбу архиепископа Йоркского. Сейчас они оказались довольно далеко от береговой линии, на территории сада, расположенного вдоль набережной, вообще самой озеленённой из набережных Лондона. Выходящие на неё здания в своём большинстве относятся к концу XIX — XX веку и обращают на себя внимание в основном своими размерами. Прежде всего это относится к главной резиденции англо–голландской нефтяной компании Шелл–Мекс. Тринадцатиэтажный грузный куб, увенчанный часовой башней, занимает одно из наиболее выигрышных мест на набережной у поворота реки близ моста Ватерлоо. Поблизости от моста расположено и одно из самых старых зданий набережной — Сомерсет–хауз. Выстроенное в 1776— 1786 годах архитектором Чеймберсом, оно ныне вмещает различные правительственные учреждения. Его парадный классический фасад имеет протяжённость более двухсот метров. Все здание поднято на высокую террасу, к которой прежде, до постройки набережной, вплотную подходила река.
«Игла Клеопатры» на набережной Виктории
Неотъемлемой принадлежностью набережной Виктории в представлении лондонцев являются её старинные железные фонари, обвитые у основания фигурами дельфинов, и скамейки, опорой которым служат кованого железа верблюды и сфинксы. Прочно вписались в лондонский пейзаж и несколько памятников, расположенных на набережной. Один из них — стоящий на вечной стоянке против Сомерсет–хауза корабль «Дискавери», на котором капитан Роберт Скотт отправился в 1912 году в путешествие к Южному полюсу, закончившееся гибелью исследователя.
У моста Ватерлоо высится египетский обелиск из красного гранита, известный под названием «Игла Клеопатры». Это один из двух обелисков, созданных в 1500 году до н. э. и стоявших перед храмом в Гелиополисе.
В 1820 году его подарил англичанам султан Мохаммед Али. Судно, на котором его транспортировали, затонуло во время шторма в бискайском заливе, и в Лондон обелиск был доставлен только в 1877 году, после того как его извлекли со дна морского. Камень сильно выветрился и почернел — годы, море, а затем и лондонский климат сделали своё дело.
От обелиска, стоящего в излучине реки, открывается великолепная панорама всей набережной. С восток л её замыкает купол собора св. Павла. Напротив, по другую сторону Темзы, отделённый от реки узкой полосой зелени — концерн чый зал Фестиваль-холл и здание Совета Лондонского графства. У начала набережной устремились вверх башни здания парламента, а чуть ближе, у самого Вестминстерского моста, поднятые на высокий пьедестал взметнулись бронзовые кони, впряжённые в колесницу Бодичеи. Полный стремительного движения, этот памятник, созданный в 1850–х годах Томасом Торникрофтом, открыт в 1902 году. Он воскрешает в памяти события далёкого прошлого Лондона, когда в I веке н. э. местные племена во главе с Бодичеей восстали против римского владычества и захватили город.
Одет гранитом и отрезок Темзы напротив парламента, от Вестминстерского моста к югу, до моста Лэмбет. Это — набережная Альберта, завершённая почти одновременно с набережной Виктории и близкая к ней по оформлению, но гораздо более узкая и не такая парадная. Её основную часть занимают выстроенные в те же годы кирпичные корпуса госпиталя св. Томаса, соединённые друг с другом арками. С юга к ним почти вплотную подступает территория Лэмбетского дворца, являющегося уже почти семьсот лет лондонской резиденцией архиепископа Кентерберийского. Сами дворцовые здания относятся в основном к XIX столетию, но несколько помещений сохранилось от средних веков, в том числе и почерневшая кирпичная надвратная башня с отделкой из белого камня на углах, возведённая в конце XV века.
Полоса зелени перед Фестиваль–холлом и набережная Альберта представляют собой наиболее благоустроенные подступы к Темзе на её южном берегу.
Впрочем, обойма небоскрёбов, растущих в последние годы на этом же берегу Темзы, южнее Лэмбетского дворца, очевидно, внесёт существенные коррективы в панораму южного берега реки.
Памятник Бодичее на набережной Виктории
Помимо названных набережных, заслуживают внимание ещё две: Милбэнк — короткий участок на левом берегу реки, между мостами Лэмбет и Воксхол, примечательный в основном тем, что на нём находятся Галерея Тейт, эффектный небоскрёб компании Виккерс и зелёная набережная Челси. Главное место здесь занимает здание инвалидного дома для пенсионеров Королевской армии, так называемый Челси–госпиталь, сооружённый Кристофером Реном в 1682–1692 годах. Он стоит несколько поодаль от набережной. Огромный, зелёный двор, образованный его корпусами, открыт в сторону Темзы. План Челси–госпиталя отличается рациональностью и ясностью, наружное оформление — подчёркнутой простотой и сдержанностью, соответственно назначению здания. Основным украшением этого невысокого кирпичного сооружения, с фасадом очень большой протяжённости, являются спокойные портики из белого портлендского камня. Один размещён в центре главного трёхэтажного корпуса, другие в каждом из двухэтажных боковых флигелей. Обращённый к Темзе главный фасад украшен к тому же стройной колоннадой на уровне первого этажа и небольшой башенкой–фонарём из белого камня.
Камнем облицованы и углы здания. Чувство меры и строгий вкус одного из виднейших архитекторов Англии проявились здесь наилучшим образом.
Продолжение набережной Челси носит название Чейн–уок. Здесь преобладают жилые дома. Некоторые из них, как обычно, двухэтажные, кирпичные, были выстроены по берегу реки ещё в конце XVIII века, когда небольшое селение Челси только начинало своё превращение в один из районов Лондона. Другие здания— тоже из красного кирпича, но с большим количеством этажей, относятся уже к постройкам богатой «викторианской» Англии. Тут же поблизости, на набережной Челси, расположен и известный в Лондоне Суон–хауз, выстроенный в 1875 году архитектором Норманом Шоу и послуживший примером для многих жилых домов Лондона конца XIX — начала XX века.
За последнее столетие район Челси изменился не очень сильно. Его тихие улицы с аккуратными палисадниками перед домами, с красивыми и очень разнообразными кованого железа решётками у входов в дома позволяют ещё представить себе Лондон таким, каким видели его английские писатели и художники XIX века, любившие здесь селиться. Дома на Чейн–уок связаны с памятью выдающегося английского пейзажиста Тернера, поэта и художника Данте Габриэля Россетти и многих других, но более всего — с именем замечательного живописца Джеймса Уистлера. Его полные настроения пейзажи, которые он называл ноктюрнами, запечатлели красоту ночной и вечерней Темзы, с её сонной гладью воды и бесшумно скользящими по ней барками, причудливым в сумерках силуэтом старого моста Баттерси, россыпью далёких огней вечернего Лондона.
Челси-госпиталь
Вплоть до середины XVIII века Темза оставалась самой удобной из лондонских «дорог». И пользовались тогда рекой как средством сообщения во много крат больше, чем теперь. Подсчитано, что во времена Шекспира на расстоянии от Виндзора до устья Темзы около сорока тысяч лодочников занималось перевозками по реке. Именно Темза прежде всего связывала друг с другом старейшие кварталы города, и вполне естественно, что на её берегах возникало немало ценных архитектурных памятников. К тем, что уже упоминались, надо добавить два замечательных архитектурных ансамбля. Один из них находится в низовье Темзы — это ансамбль Гринвичского госпиталя, связанный прежде всего с именами Иниго Джонса и Рена, другой — дворец Хэмптон–корт, расположенный вверх по реке, так близко от границы нынешнего Лондона, что нельзя не упомянуть о нём, тем более что он является одним из ценнейших и лучше всего сохранившихся памятников английской дворцовой архитектуры.
Строительство Хэмптон–корта в основном относится к двум периодам. Начало дворцу было положено в первой четверти XVI века, более поздняя часть была возведена Реном в 1689— 1694 годах.
Первым владельцем Хэмптон–корта был кардинал Уолси, архиепископ Йоркский.
Однако ему недолго пришлось наслаждаться выстроенным на берегу Темзы загородным домом, не уступавшим по своей роскоши королевским резиденциям. После его опалы в 1529 году Хэмптон–корт стал собственностью Генриха VIII, который тотчас начал расширять его, превратив в дворец, ещё более богатый и величественный, чем Сент–Джеймсский или Уайтхолл. Двор пребывал в Хэмптон–корте вплоть до 1760 года.
Хэмптон–корт. Общий вид
Хэмптон–корт. Кирпичные трубы
В начале XVI века главный путь к Хэмптон–корту лежал по реке. И нынче до него можно добраться катером, начав увлекательное путешествие по Темзе от самого Вестминстерского причала. Однако в наши дни предпочтение отдают более скорым сухопутным средствам передвижения.
Знакомство с Хэмптон–кортом, окружённым парками и садами, обычно начинается с большого зелёного двора, позволяющего ещё издали увидеть дворец и сразу же почувствовать его своеобразную живописность. Он не совсем ещё расстался с крепостным обликом. Западный фасад ощетинился зубцами стен и надвратных башен. Одни из них — широкие, восьмигранные, типичные для английской архитектуры времени Тюдоров, очень похожие на башни Сент–Джеймсского дворца, другие — стройные, узкие, с шлемами наверший. Ещё более причудливым делают силуэт здания целые «соцветия» каменных труб, тянущихся к небу. Если присмотреться, можно увидеть, что каждая из труб представляет собой виртуозную композицию из кирпича, положенного то ребром, то на торец, то выступающего под углом. Ни одна из них не похожа на соседнюю. Вообще в Хэмптон–корте можно найти немало примеров на редкость живописной английской кирпичной кладки XVI века. Необычен сам формат кирпичей — до 28 сантиметров длины при ширине почти в 23 сантиметра, а высоте — не более 5 сантиметров. В XVII столетии такой кирпич в Англии уже не встречается. Хэмптон–корт весь сложен из красного кирпича, но карнизы и контуры зубцов обведены белым камнем. В белом камне выполнены также навершия башен и ажурный переплёт окна–эркера над воротами западного фасада — кружево, одетое на латы… В стену каждой восьмигранной башни вставлено по терракотовому медальону с рельефными изображениями голов древнеримских императоров.
Аналогичные медальоны работы итальянского мастера Джованни да Майяно можно увидеть и в стенах башен в глубине дворца. Это одни из первых вестников искусства Итальянского Возрождения на английской почве.
К воротам дворца ведёт каменный мост XVI века, переброшенный через ров и украшенный белокаменными фигурами геральдических зверей, полных высокомерия, держащих щиты с гербами королевского дома. Восстановленные в начале XX столетия, они несомненно принадлежат к числу интересных украшений дворца.
Хэмптон–корт. Задний фасад
Хэмптон–корт. Часовой двор
Хэмптон–корт. Геральдический «бык Тюдоров» на мосту
Если посмотреть на Хэмптон–корт с птичьего полёта, то за его западным фасадом обнаружится чуть ли не целый маленький город. Кирпичные здания, зубчатые стены которых ещё усилены башнями, расположены по сторонам нескольких дворов, следующих друг за другом. Первый, так называемый Нижний двор с наибольшей полнотой сохранил тот облик, какой он получил ещё при Уолси. Асимметрично расположенные окна на фасадах, низкие двери под приплюснутыми «тюдоровскими» арками ведут в комнаты, где жила многочисленная свита кардинала. Второй двор — Часовой. Астрономические часы, находящиеся в его надвратной башне, исполнены в 1540 году и показывают время, месяц, число, количество дней от начала года, фазы луны и время подъёма воды у Лондонского моста. Главной постройкой в этом дворе является холл, выстроенный для Генриха VIII и являвшийся самым парадным помещением его дворца. Как обычно, в художественном отношении наиболее интересен интерьер, и прежде всего — традиционные для холлов сложные деревянные перекрытия. По своей конструкции холл Хэмптон–корта близок уже упоминавшимся холлам Вестминстерского дворца и Миддл-Темпла. Все три относятся к лучшим образцам построек такого рода в Англии. Но, в отличие от двух других, перекрытия холла в Хэмптон–корте, возведённые уже в 1531–1536 годах, то есть почти на сто пятьдесят лет позднее вестминстерских, украшены резьбой, в которой ясно выражены орнаментальные мотивы эпохи Возрождения.
В конце зала находится возвышение для королевского стола. Эта часть помещения, как было принято в английских холлах XVI века, имеет большое выступающее окно–эркер, разделённое переплётом на множество мелких частей.
Хэмптон-корт. Холл
В Хэмптон–корте хорошо сохранился и весь комплекс подсобных дворцовых помещений XVI века. Непосредственно под холлом находится огромный пивной погреб, рядом с ним — винный. Его звездчатые готические своды заслуживают того, чтобы ими полюбоваться. Поблизости расположены и дворцовые кухни с вертелами, печами и жаровнями таких размеров, что они наверняка пришлись бы по вкусу самим Гаргантюа и Пантагрюэлю. Многочисленные хозяйственные постройки, соединённые небольшими двориками и переходами, теснятся с северной стороны дворца на полосе земли, тянущейся вдоль его парадных дворов. Эти здания с острыми коньками крыш и высокими каменными трубами отличаются своеобразной живописностью, образуя при этом разительный контраст с суровой и величественной архитектурой дворца.
Хэмптон–корт. Вид с юго–востока
Хэмптон–корт. Фонтанный дворик
Приземистый переход ведёт из Часового двора в последний из парадных дворов — Фонтанный. Здесь как бы попадаешь уже в другую эпоху. Небольшой, квадратный, покрытый травой дворик обнесён лоджиями, над которыми ритмично, в ряд, расположены высокие окна, увенчанные фронтонами. Круглые окна в верхнем этаже обрамлены пышными резными каменными венками. Вся композиция увенчана балюстрадой. В облике Фонтанного дворика нет ничего, что напоминало бы о замках и крепостях. Его архитектура носит абсолютно светский характер, тогда как пропорции зданий отличаются спокойной уравновешенностью и гармоничностью. Единственно, что связывает этот дворик с предыдущими, — это использование тех же строительных материалов — красного кирпича и, для отделки, белого камня, да ещё то, что все помещения расположены вокруг замкнутого пространства двора. Это та часть Хэмптон–корта, которая была перестроена Реном, когда в конце XVII века тюдоровский дворец уже стал казаться старомодным, не отвечавшим новым представлениям о комфорте и нормах придворной жизни.
Один из проектов, к счастью, неосуществлённый, предусматривал снесение вообще всех старых зданий Хэмптон–корта, за исключением холла. В конечном счёте, перестройке подверглась, однако, только восточная часть тюдоровского дворца.
Окна жилых комнат и парадных залов дворца выходят в Фонтанный дворик и в парк, разбитый перед южным и восточным фасадами. Парадные апартаменты образуют две длинные анфилады, каждая из которых начинается пышной лестницей. В интерьерах широко используется лепнина, резьба по дереву; росписи потолков полны аллегорических фигур, изображений античных богов и героев. Особенно большое впечатление оставляют резные карнизы и панели, исполненные одним из самых талантливых английских скульпторов конца XVII века, Гринлингом Гиббонсом.
Почти два столетия отделяют друг от друга старую и новую часть Хэмптон–корта. За это время — с XVI по XVIII век — принципы светской, ренессансной культуры, ростки которой только начали пробиваться в английской архитектуре и искусстве начала XVI века, уже в полную меру воплотились в творчестве Иниго Джонса и получили дальнейшее развитие и своеобразное преломление в классицизме Рена.
Хэмптон-корт. Восточный фасад
Гринлинг Гиббонс. Резьба по дереву в залах Хэмптон–корта. Деталь
Та часть Хэмптон–корта, которая была выстроена в конце XVII столетия, представляет собой один из наиболее значительных памятников раннего английского классицизма. Вместе со старой половиной дворца она образует один из ценнейших культурно-бытовых и архитектурно–художественных ансамблей Англии. Большой интерес представляют и коллекции произведений искусства, хранящиеся в Хэмптон–корте. Его главное сокровище — картоны Мантеньи на сюжет «Триумф Цезаря», исполненные в 1485— 1494 годах.
С названием Гринвич в наши дни, пожалуй, прежде всего ассоциируется представление о Гринвичской обсерватории и меридиане, ставшем особенно известным после того, как в 1883 году на Международном геодезическом и географическом конгрессе именно от Гринвичского меридиана условились отсчитывать географическую долготу.
Гораздо меньше известно о находящемся в Гринвиче выдающемся архитектурном ансамбле, с которым связана до некоторой степени и судьба обсерватории.
Хэмптон–корт. Парк
Жан Тижу. Кованая решётка в саду Хэмптон-корта
Нынче Гринвич входит в черту Большого Лондона. В течение четырёх веков он существовал как самостоятельный городок. История его восходит к XVI столетию, к периоду оживления на Темзе, восточнее Лондона, ко времени развития кораблестроения и возникновения первых доков. В самом Гринвиче, однако, доков и верфей не было. Расположенный в живописной, холмистой местности, этот городок в начальный период своей истории считался фешенебельной загородной резиденцией английской знати, селившейся вокруг Гринвичского дворца и примыкавших к нему парков.
Когда дворец обветшал, на его месте в 1616 году было заложено новое дворцовое здание, вошедшее в историю английской архитектуры как Куинз–хауз или Вилла королевы. Её строил Иниго Джонс, и это была первая значительная работа архитектора. Вилла королевы, стоящая неподалёку от Темзы, маленькая, компактная, с лоджией по второму этажу южного фасада, обращённого к парку, и нынче украшает собой архитектурный ансамбль, известный теперь под названием Гринвичского госпиталя.
Впрочем, госпиталь начали возводить только в самом конце XVII столетия. Ещё в 1660–е годы в Гринвиче продолжалось дворцовое строительство. Тогда же на территорию парка, только что перепланированного Ле Нотром, из Тауэра была переведена Королевская обсерватория. Старейшее из принадлежащих ей нынче зданий было сооружено в 1675–1676 годах Кристофером Реном.
Гринвичский госпиталь. Вид с Темзы
Ансамбль Гринвичского госпиталя
Однако главная работа Рена в Гринвиче — Морской госпиталь, начатый в 1696 году. С именем Рена связывают проект всего ансамбля и архитектурное решение его основных частей.
После смерти Рена работу продолжил Хоксмур, ученик и постоянный ассистент Рена в Гринвиче, который и придал всему ансамблю его современный облик.
Наиболее величественный вид на Гринвичский госпиталь открывается со стороны Темзы. Ещё издали видишь колоннады двух зданий с элегантными куполами, как корабли, выплывающие навстречу друг другу. Пространство между ними замыкает стоящая вдали Вилла королевы.
Вступив на берег, обнаруживаешь, что композиция всего ансамбля гораздо сложнее, чем казалось сначала. У самой Темзы, на террасе почти трехсотметровой длины стоят два корпуса, повёрнутые к реке своими торцовыми фасадами, оформленными классическим ордером. Здания были закончены в первой трети XVIII века, хотя основная часть того из них, что справа, была возведена ещё в 1660–х годах. Продвигаясь вглубь от берега реки по широкой эспланаде, лежащей между этими корпусами, видишь две сплошные стены колонн, украшающих величественные здания под куполами. Здания стоят друг против друга, в ряд с предыдущими постройками, но на более высокой, чем первая, террасе. Это капелла и холл, созданные Реном в 1679–1689 и 1698–1705 годах. За фасадами этих зданий скрыты другие корпуса госпиталя. Колоннады огибают их углы и уводят взгляд далеко в глубь лежащего между ними пространства. Меньшее по ширине, чем между первыми двумя корпусами, оно кажется ещё более узким из?за того, что купола сдвинуты к внутренним краям обеих построек. И когда, увлекаемый строгим ритмом могучих дорических колоннад, проходишь и эту вторую террасу, взору внезапно открывается широкая зелёная поляна. В глубине её стоит совсем маленькая Вилла королевы — высоко ценимое в Англии творение Иниго Джонса, считающееся первым в стране классическим зданием. Фланкирующие её постройки относятся уже к XIX веку.
Разные мнения существуют по поводу того, насколько удалась Рену общая композиция ансамбля. Упрекали его в том, что открывающаяся с Темзы перспектива ведёт «в никуда», так как завершается слишком малым по размеру памятником, и в том, что слишком часто стоят колонны, окружающие барабаны куполов. Но как бы то ни было, Гринвичский госпиталь остаётся единственным сохранившимся в самом Лондоне классическим архитектурным ансамблем, обладающим и единством замысла, и должной монументальностью.
Часть зданий Гринвичского госпиталя отведена нынче для экспозиций Национального морского музея. Своеобразным музеем является и стоящий у гринвичских причалов «Катти Сарк», последний из деревянных чайных клиперов XIX века.
Замечательные архитектурные ансамбли Хэмптон–корта и Гринвичского госпиталя, Вестминстерский дворец, госпиталь Челси и многие другие здания достойно украшают Темзу, эту важнейшую реку Англии. Однако все же наибольшую славу ей принесли всемирно известные лондонские доки и порт, расположенные в восточной части города. Всей историей своего развития и каждым нынешним днём напряжённой жизни они связаны с огромным районом Лондона, Ист–эндом.
Набережная Темзы (Лондон) — Eurostrada.ru
Лондон — удивительный город, который можно открывать снова и снова. Так же, как и многие другие красивейшие города Европы, Лондон располагается на реке, а его самые популярные достопримечательности – на набережной. Берега Темзы – это экскурс в историю города, и одновременно взгляд на его будущее. А прогулка по набережной лишний раз в этом убеждает.Совершив подобный променад, можно прийти к интересному выводу, который, впрочем, вряд ли вызовет удивление у самих лондонцев. Дело в том, что Темза не просто делит город на две части. Это водораздел на белое и черное, как в прямом, так и переносном смыслах. С одной стороны, северной, роскошь и красота, чистота и порядок, Вестминстерское аббатство и Биг Бен, Трафальгарская площадь и площадь Пиккадилли, собор Святого Павла и Букингемский дворец. С другой, южной…
Прогуливаться по южному берегу Темзы еще лет двадцать тому назад никому бы и в голову не пришло. Когда в 1980-х Теренс Конран, дизайнер, ресторатор и вообще крайне деятельный англичанин, присмотрел здесь место для нового ресторана, в успех не верил никто. «Деньги никогда не переплывут на тот берег реки», — сказали Конрану.
До 1990-х южный берег Темзы служил изнанкой северного. Самыми знаменитыми учреждениями лондонского юга всегда были сиротские дома, богадельни, бордели, притоны, тюрьмы, кладбища. В XVIII веке для полноты картины стали открываться отравляющие воздух сыромятни, красильни и всевозможные цеха. На одной улице, вблизи рынка, могло пахнуть клубникой, на другой — клеем, на третьей — сырой кожей. На четвертой все эти запахи перемешивались в то зловоние, которым район и славился. В газетах сообщались душещипательные подробности местной жизни: покойников выкапывают из земли, из их жира делают свечи, а мясо продают на корм собакам.
К счастью, сегодня многое изменилось. К 2000 году южный берег Темзы превратился в лондонский плацдарм для воплощения самых диких дизайнерских идей. Здесь галерея Тейт-Модерн, мост Миллениум, здание мэрии в форме яйца, самое высокое в мире чертово колесо с кабинами в виде космических капсул. Все, что здесь происходит в последнее десятилетие, больше напоминает шоу иллюзионистов. Недавно здесь был заново отстроен шекспировский театр «Глобус», та же Тейт переделана из электростанции, местные рестораны — из доков и мясокомбинатов. Берег в одночасье превратился в гламурный городской променад. По нему ездят велосипедистки в коротких юбках и на каблуках; бегают трусцой даже в минусовую температуру клерки в спортивных трусах. И при этом превосходный вид на северную набережную, многие достопримечательности которой уже упоминались выше.
И, главное, есть сооружение, которое это все соединяет — Тауэрский мост, самый известный в Лондоне. Начиная с 1894 года, две массивные разводные платформы, каждая из которых весит более тысячи тонн, поднимаются и по сей день, чтобы пропустить проходящие суда. Оригинальная гидравлическая система моста экспонируется в музее на южной стороне.
С противоположной стороны Тауэра на приколе у набережной Темзы стоит “Белфаст” — крейсер Королевской флотилии периода второй мировой войны, построенный в 1938 году и в настоящее время служащий музеем.
Оконный 3D тюль «Набережная Темзы»
Фототюль
300х260см (2 полотна)
Фототюль крепление
Шторная лента
Добавить к сравнению
Фототюль
300х260см (2 полотна)
Фототюль крепление
Кулиса
Добавить к сравнению
Фототюль
300х260см (2 полотна)
Фототюль крепление
Люверсы
Добавить к сравнению
Фототюль
300х270см (2 полотна)
Фототюль крепление
Кулиса
Добавить к сравнению
Фототюль
300х270см (2 полотна)
Фототюль крепление
Шторная лента
Добавить к сравнению
Фототюль
300х270см (2 полотна)
Фототюль крепление
Люверсы
Добавить к сравнению
Фототюль
300х280см (2 полотна)
Фототюль крепление
Кулиса
Добавить к сравнению
Фототюль
300х280см (2 полотна)
Фототюль крепление
Шторная лента
Добавить к сравнению
Фототюль
300х280см (2 полотна)
Фототюль крепление
Люверсы
Купить в один клик
Назад
Фреска и фотообои m 271 Лондон.
Набережная Темзы (1271)Фреска «Венециано»
Флизелиновая основа, имитирующая фактуру венецианской штукатурки
Фреска «Питтура»
Флизелиновая основа, имитирующая поверхность с крупными мазками кистью
Фреска «Флорентина»
Флизелиновая основа, имитирующая поверхность старинных стен флорентийских дворцов эпохи Возрождения
Фреска «Кракелюр»
Флизелиновая основа, имитирующая растрескавшуюся поверхность
Фреска «Кракелюр Серебро»
Флизелиновая основа, имитирующая растрескавшуюся поверхность, покрытую трещинками с серебром
Фреска «Кракелюр Золото»
Флизелиновая основа, имитирующая растрескавшуюся поверхность, покрытую трещинками с золотом
Фрескомураль «Филиграна»
Флизелиновая основа, имитирующая морозный узор на стекле. Текстура придает изображению особенную легкость и воздушность
Фреска «Босселюр»
Флизелиновая основа с ярко выраженным каменным рельефом
Фреска «Песчаник»
Флизелиновая основа, создающая имитацию натурального песчаника
Фреска «Жатый шелк»
Флизелиновая основа, имитирующая драпированную поверхность тонкой ткани
Фрески на эластичной декоративной штукатурке
Штукатурка среднезернистой текстуры армирована стеклосеткой.
Рекомендована для фасадов и бассейнов
Фреска «Экстраваганза»
Флизелиновая основа с уникальным бисерным покрытием
Фрескомураль «Филиграна» со стразами (до 300 страз)
Флизелиновая основа, усиленная стекловолокном, имитирующая морозный узор на стекле
Фрескомураль «Филиграна» со стразами (до 150 страз)
Флизелиновая основа, усиленная стекловолокном, имитирующая морозный узор на стекле
Фрескомураль «Филиграна» со стразами (до 500 страз)
Флизелиновая основа, усиленная стекловолокном, имитирующая морозный узор на стекле
Фрескомураль «Филиграна» со стразами (1000 страз и более)
Флизелиновая основа, усиленная стекловолокном, имитирующая морозный узор на стекле
London’s Riverside Highways — чудеса инженерной мысли
Одна из самых известных магистралей в мире построена на земле, отвоеванной у реки Темзы. Эта улица, известная лондонцам как набережная, включает набережную Виктории на севере и более короткую набережную Альберта на южном берегу Темзы
С ПОМОЩЬЮ НА ВОСТОК вдоль набережной Виктории, с ул.
Павловский собор на заднем плане. На этой части набережной изгиб плавный, радиусом 8 520 футов. Двусторонний трамвайный путь занимает правую часть проезжей части — МИЛЛИОНЫ людей проходят вдоль набережной Виктории в Лондоне пешком, в трамвайных вагонах, на автомобилях и (под ней) в электричках в течение года. Сравнительно мало людей ценит тот факт, что улица, простирающаяся от Вестминстерского моста до моста Блэкфрайарс, является одним из самых успешных и важных инженерных сооружений такого рода в мире.
Прошло два поколения с тех пор, как набережная Виктории была официально открыта в июле 1870 года. В то время она была провозглашена триумфом инженерной мысли, и таковой остается. Он быстро стал одной из самых известных магистралей в мире. Большинство людей называют ее набережной или набережной Темзы, хотя она не была первой построенной и не единственной набережной Темзы.
Примерно во время его строительства инженеры производили большие изменения в центре Лондона.Они строили железные дороги, создавали надлежащую дренажную систему, прокладывали новую дорогу от здания парламента до особняка, улучшали старые мосты и строили новые. Каждое из этих соображений повлияло на застройку Набережной.
Набережная — одно из достижений сэра Джозефа Уильяма Базальгетта (1819-
До начала работ на набережной Виктории были годы предложений, схем и комиссий по расследованию.
Базальгетту оставалось составить первоначальный план, построить набережную и вписать его в более широкие планы, которые дали нам современный центральный Лондон.Раньше Стрэнд был единственной прямой магистралью, соединявшей город с Вестминстером, хотя Темза была важной артерией пассажирских перевозок. Но река была важна только потому, что дорожные условия на Стрэнде были плохими. Между Стрэндом и рекой не было проезжей части, ведущей к Городу параллельно.Пароходы ускорили речное сообщение. В Чаринг-Кросс люди шли через рынок Нью-Хангерфорд, построенный в 1833 году, к Хангерфордской лестнице.Здесь, перед застройкой набережной, за год сели на речные пароходы и сели с них один миллион пассажиров. Рынок Нью-Хангерфорд был снесен в 1862 году, чтобы освободить место для железнодорожного вокзала Чаринг-Кросс. В следующем году Хангерфордский подвесной мост снесли, чтобы освободить место для железнодорожного моста, а в следующем году работы на набережной продолжались.
Подготовительные работы начались в конце 1863 года, и первый камень был заложен 20 июля 1864 года, но только 13 июля 1870 года набережная была открыта принцем Уэльским (впоследствии королем Эдуардом VII), в сопровождении принцессы Луизы.
При строительстве набережной у инженеров было много сложных задач. Эти проблемы касались русла реки, высоты и воздействия приливов, материалов, используемых при строительстве, методов работы и, в частности, коффердамов. В этот период древесина заменялась железом. Эра стали и железобетона была еще впереди, а электрическое оборудование, удобный двигатель внутреннего сгорания и батарея готовых приборов
Несмотря на эти недостатки, набережная — прекрасное произведение. Общая площадь в тридцать
Девятнадцать акров занимали дорога и тротуар. Около десяти акров было превращено в сады и декоративные участки для публики, а остальные стали собственностью короны, обществ Внутреннего и Среднего Темпла и других землевладельцев.Чистая стоимость составила 1 156 981 фунт стерлингов. Влияние на приливы
Низкий парапет, через который пешеход смотрит на постоянно захватывающее движение реки, — это вершина впечатляющей стены длиной почти 7000 футов, в среднем более 40 футов высотой, и имеющий фундамент на глубине от 16 до 30 футов ниже дна Темзы. Кривизна набережной выглядит следующим образом: между Вестминстерским мостом и мостом Чаринг-Кросс кривизна сложная и имеет радиусы от 8 800 до 1850 футов; от моста Чаринг-Кросс до моста Ватерлоо кривая имеет радиус 1655-
ПОДДЕРЖКА КОФЕРДАМЫ, используемой при строительстве набережной Виктории.
Когда железные кессоны были на месте, балки были прикреплены к внутренним сторонам дамбы, чтобы удерживать кессоны против давления воды во время прилива.Справа — сваи, забитые в глину; их верхние части были деревянными, а рельсы были прикручены к бревнам, чтобы земснаряд можно было перемещать по ходу работы.Однако считалось, что высокие приливы были вызваны дноуглублением русла реки и улучшением мостов, которые за счет расширения пролетов и уменьшения препятствий приливы и отливы дали воде больше простора.Одно время Старый Лондонский мост служил плотиной, и течение над ним было настолько слабым, что в исключительно холодные зимы Темза иногда замерзала от берега к берегу.
В январе 1928 года необычный весенний прилив затопил проезжую часть набережных. В местах выше набережной Виктории —
Набережную построили три отдельных подрядчика. Первый сектор проходил от Вестминстерского моста до моста Ватерлоо, второй — от моста Ватерлоо до восточного конца Храма, а третий — оттуда до моста Блэкфрайарс. Было решено построить приливные коффердамы
Первым шагом было определение природы субстратов. Четырнадцать скважин были пробурены вдоль предполагаемой линии стены набережной, семь между мостами Вестминстер и Ватерлоо и семь между мостами Ватерлоо и Блэкфрайарс. Они выявили значительную неравномерность глубины поверхности глины, причем разница в уровнях между третьей и четвертой скважинами (между Йоркскими воротами и мостом Чаринг-Кросс) составляла около 16 футов.
Отверстия от моста Ватерлоо до моста Блэкфрайарс показали более однородный уровень.Шестьдесят
В районе моста Ватерлоо возникли большие трудности с постройкой эффективной плотины. Было предпринято много попыток изобрести плотину из железа или из железа и дерева. Принятый план был разработан Джозефом Филлипсом из железнодорожных заводов Чаринг-Кросс, имевшим опыт строительства фундаментов под водой из железа для железнодорожных мостов. Его план состоял в том, чтобы построить дамбу из железных кессонов, часть кессонов, которая останется частью постоянных работ после того, как они будут залиты бетоном, чтобы сформировать фартук для защиты фундамента насыпи.
Кессоны были затоплены путем выемки грунта внутри них. Они были хорошо утяжелены железными блоками массой 9-
Пневматический кессон
В этот период о работе с кессонами было мало что известно, и эти три метода носили характер эксперимента.
В первом методе люди выкапывали землю, укладывали ее в скипы, которые поднимали и опорожняли, в то время как ковшовые насосы с цепями Во втором методе использовался пневматический кессон. Пластина из кованого железа марки
.В камере было две трубы, одна выходила в кессон, а другая — наружу. Чтобы получить доступ к кессону, человек вошел в камеру через люк в крышке. Когда давление воздуха в камере повысилось до давления в кессоне, он открыл нижнюю дверь камеры и спустился по лестнице, ведущей в нижнюю часть кессона.
Он положил землю, которую вырыл, в ведро, к которому был прикреплен трос, который проходил через сальник в крышке кессона.Наполненное ведро подняли до уровня нижней двери камеры, внутри которой находился мужчина. Этот человек открыл нижнюю дверь, чтобы ведро можно было втянуть в камеру. Затем нижняя дверь была закрыта, а верхняя дверь в камере была открыта, и ведро было отключено. Пневматический кессон позволял выкапывать 5 · 31 кубический ярд в сутки.
РАЗДЕЛ НАБЕРЕЖНОЙ ВИКТОРИИ, показывающий расположение туннеля для железной дороги Метрополитен, которая теперь является частью системы подземных железных дорог Лондонского управления пассажирского транспорта.Метро слева несет газовые и водопроводные трубы и вместе с канализацией образует опору для стены. Метро, канализация и стена реки соединены между собой крестом
Третий метод, позволяющий выкапывать около 10 кубических ярдов в день, использовал телескопический земснаряд. Из-за узости проема в кессоне трап с ковшами должен был работать в вертикальном положении.Он был закреплен в центре кессона, и его вес помогал проталкивать больше материала в отверстие, вычерпываемое ведрами. Ковши были шарнирными, и когда они были подняты и наполнены материалом, их опрокидывали руками на распределительный вал, так что содержимое падало в желоб, по которому земля переносилась на баржу. Когда ковши вычерпывали материал из глубины, лестница опускалась глубже, чтобы ковши могли врезаться в новый материал. Когда железные кессоны для перемычки были на месте, к внутренним сторонам плотины были прикреплены бревна, чтобы удерживать кессоны от давления воды, когда в реке за пределами плотины поднялся прилив.В каждой перемычке один или несколько кессонов были снабжены кольцами со шлюзами. Они были закреплены немного выше низкого уровня воды
Сухопутные воды доставляли много хлопот. В глину внутри коффердама был погружен отстойник, чтобы осушить его, и были установлены цепные ковшовые насосы
Но бетон для фундамента был заложен. Были изготовлены ящики из дерева и железа и снабжены рычагами, открывающими их. Бетон засыпали в ящики, которые закрывали и опускали в воду. Когда ящики были на месте, они были открыты, и бетон был нанесен. Фундаментные траншеи
Поскольку траншея для фундамента находилась ниже уровня низкой воды, шлюзы в кессонах не могли работать. Когда работы продолжались и стена была возведена на несколько футов выше уровня низкого уровня воды, шлюзы обычно могли отводить воду, которая накапливалась в выработках во время приливов и отливов, и насосы не потребовались.
Одним из методов рытья траншеи под фундамент был паровой земснаряд. Сваи забивались в глину по длине траншеи, а на вершины свай укладывались бревна. Рельсы были прикручены к балкам. Рельсы позволили переместить земснаряд в новое положение после раскопок участка.
Большая часть работ была защищена деревянным коффердамом. Когда пришло время снести это, возникла проблема, потому что сваям было запрещено извлекать из глины, и было решено срезать их на несколько футов ниже нижней отметки
ВИД С ВАТЕРЛООМОСТА —
Слева находится Сомерсет-Хаус, восточное крыло которого занимает Королевский колледж. За ней, справа, находится место, на котором сейчас стоит станция метро Temple. Газгольдеры и фабрики перед собором Святого Павла давно снесены. Траншеи для фундамента стены были вырыты 20 футов ниже базовой линии. Слои бетона были размещены на месте и поднялись до уровня на 12½ футов ниже точки отсчета.Затем была сформирована грядка под фундамент кирпичной стены. Портландцемент испытывали, подвергая его деформации растяжения 250 фунтов на квадратный дюйм после семи дней погружения в воду. Бетон, сделанный из цемента, был смешан в соотношении одна часть цемента к шести частям балласта для стены до уровня 8 футов ниже исходной точки. Выше этой высоты стены соотношение цемента к балласту составляло 1: 8. Канализационная труба и метро для газовых и водопроводных труб были построены как часть конструкции.Они были размещены под пешеходной дорожкой у реки и служили опорой стены. Канализационный коллектор имел диаметр от 7 футов 9 дюймов до 8 футов 3 дюймов, а метро — 7 футов 3 дюйма в высоту и 9 футов в ширину.
Кирпичная кладка уложена рядами под прямым углом к лицевой стороне кирпича и соединена каменной облицовкой. Канализационная труба, опирающаяся на бетонный фундамент и построенная из кирпичной кладки толщиной 13½ дюйма, была соединена с бетоном и стеной. Когда стена и бетон, покрывающий канализацию, были подняты до уровня почти на 7 футов выше нулевой отметки, над канализацией было построено кирпичное метро.Боковые стены метро были толщиной 18 дюймов, а кирпичная арка — 13½ дюйма. Метро было построено на уровне большей части своей длины, за исключением того места, где оно пересекало камеры перелива канализационных стоков и около мостов Ватерлоо и Вестминстер. В некоторых местах пол был построен из кирпича, а не из бетона.
Метро, канализация и стена реки были связаны друг с другом поперечными стенами с интервалом 6 футов. Пространство между метро и стеной было залито кирпичной кладкой.Подпорка (укрепление структура) кирпичная кладка была построена над и вокруг арки метро до уровня 16 футов выше базовой линии в задней части лампы тумб набережной, чтобы получить шайбу пластины для крепления швартовных колец.
Камни, обращенные к гранитной стене, были тонко обтесаны на берегу реки до изогнутого теста, а их тыльная сторона была вырублена (выровнена без гладкой поверхности) до ровной поверхности, чтобы соединиться с кирпичной основой. На высоте пяти футов ниже проезжей части все открытые поверхности были высечены, и стыки толщиной более одной восьмой дюйма не допускались.Гранит был добыт в каменоломнях герцога Аргайлла, который поставлял камень для моста Ватерлоо.
Метро до здания парламента
На берегу реки были закреплены львиные головы с швартовными кольцами. Гранитные опоры с выемками для понтонных причалов, а в других местах — лестницы для высадки пассажиров с малых судов, нарушают единую линию набережной. Когда работа была завершена, некоторые люди раскритиковали отсутствие скульптуры.Игла Клеопатры, привезенная из Египта, возводилась только в 1878 году, а памятники подводной службе и Королевским военно-воздушным силам появились недавно.
Значительные усилия были затрачены на причалы и лодочные трапы. Пирсы были построены на мостах Вестминстер, Чаринг-Кросс и Ватерлоо. Лодки для малых судов размещались между Вестминстером и Чаринг-Кросс, а также между мостами Чаринг-Кросс и Ватерлоо, а места посадки для больших и малых судов были объединены на Темпл-Пирс.
Причалы представляли собой деревянные платформы, несущиеся на железных понтонах. На перронах построили залы ожидания. Из кованого железа из кессонов перемычки были изготовлены плиты понтонов. Мосты из железных балок с деревянным настилом соединяли опоры с плавучими ступенями. В настоящее время Вестминстерский пирс — единственный, который имеет значительный пассажиропоток.
Когда был построен Вестминстерский пирс, под набережной проехали метро, чтобы соединиться с Вестминстерским вокзалом и метро, которое ведет к зданиям парламента.Строительство пирса было тяжелым трудом. Фундаменты пирса и стены были сняты кирпичной кладкой и кладкой на бетонную подушку. Были построены три пролета каменных ступеней, спускающихся с Вестминстерского моста. В пространстве под ними был построен резервуар для смыва грязи, которая в противном случае скопилась бы в углублении, образованном пирсом. Был построен водопропускной канал, чтобы промыть пол ниши. На пирсе, прилегающем к мосту Ватерлоо, были построены сложные, но разные устройства смыва.
000
Темзы, над Вестминстерским мостом.Эта старая гравюра на дереве показывает сцену с нынешнего места Ламбетского моста. Больница Святого Томаса сейчас находится между Ламбет-Бридж и Вестминстерским мостом.
Если бы строители вообразили, что в будущие годы Темза перестанет быть артерией пассажирских перевозок для лондонцев, они, вероятно, не стали бы возводить такие сложные причалы. На момент завершения работ высокое качество опор было признано одной из выдающихся черт всей конструкции.Железные кессоны обратились к воображению публики, и они были описаны как указание на новую эру, когда железо вытеснило дерево для строительства кораблей и камень для строительства мостов.
Тротуар набережной был открыт для общественного пользования от Вестминстерского моста до Храма 30 июля 1868 года, но дорогу нельзя было использовать из-за работ на железной дороге столичного округа. Железнодорожные работы не начинались в конце Уайтхолла до 1869 года, а железная дорога не была завершена до 30 мая 1870 года.Рельсы были проложены примерно на 17,5 футов ниже поверхности проезжей части. Дорожное полотно поддерживалось чугунными балками
Сначала день открытия был назначен на 25 июля 1870 года, но 8 июля было получено известие, что королева Виктория желает открыть набережную 13 июля.Это было неожиданностью, но заинтересованные стороны решили приложить огромные усилия, чтобы ускорить и завершить работу вовремя.
Последние —
Около 2000 человек работали с максимальной скоростью днем и ночью. Они выиграли гонку на время, хотя на последних
После этого железная дорога продолжилась на восток. Когда железнодорожники ушли с дороги, можно было открыть улицу Королевы Виктории, и в Лондоне появилась великолепная новая улица от здания парламента до особняка. Имя королевы Виктории сохранилось на маршруте от вокзала Виктория через улицу Виктория, набережную Виктории и улицу Королевы Виктории. В течение нескольких лет не было подходящего доступа к набережной со стороны Чаринг-Кросс для транспортных средств, следующих с запада и севера —
На южной стороне Темзы от Вестминстерского моста до Воксхолл-бриджа находится набережная Альберта. Его длина составляет 5200 футов, и он был начат и завершен во время строительства набережной Виктории. Стоимость составила 1 014 525 фунтов стерлингов.На земле, предназначенной для строительства, была построена больница Св. Томаса. Больница ранее находилась в Саутуорке, но ее пришлось снести, чтобы освободить место для железнодорожных работ. Набережная Альберта была открыта в 1869 году.
На северном берегу Темзы река была набережной от Миллбанка до госпиталя Челси примерно в 1854 году. Эта набережная была продлена до моста Баттерси между 1871 и 1874 годами по чистой стоимости 269 591 фунтов стерлингов. , и это ознаменовало выполнение планов, предпринятых Столичным управлением работ по набережной реки.В последние годы были внесены улучшения и изменения, особенно возле моста Ламбет.
THE Набережная Альберта простирается от моста Воксхолл до моста Вестминстер.На иллюстрации показан Ламбетский мост, который был открыт Его Величеством королем Георгом V в 1932 году, с Домом Темзы и Имперским химическим домом слева и больницей Святого Томаса справа. Набережная Альберта имеет длину 5200 футов и обошлась в 1 014 525 фунтов стерлингов. Он был открыт в 1869 году.
[Из части 23, опубликованной 3 августа 1937 года]
Вы можете прочитать больше о «Строительство Тауэрского моста», «Доклендское шоссе в Лондоне» и «Лондонские подземные железные дороги» на этот сайт.
Набережная Темзыоткрылась 150 лет назад — Гайд-парк сейчас!
Ровно 150 лет со дня открытия для публики набережной Виктории. Речь идет о четверг, 30 июня 1868 года, и церемония проходила на Храмовой лестнице. Однако главное официальное открытие не состоялось еще два года. Впервые в июле 1868 года публика смогла пройти от Блэкфрайарса до Вестминстера по новому берегу реки, где вошли новые пирсы.Метро под дорожкой и канализация под всем этим в то время были слишком завершены.
Как выглядела река до постройки набережной Темзы. Источник: Википедия. Link
Еще одним важным событием, которое произошло в этот день, стало открытие завода Abbey Mills, к которому стекала новая канализация. Были под рукой лодки, чтобы отвезти людей с пирса Темпл в Эбби-Миллс, чтобы осмотреть новую насосную станцию Базальгетта. Любопытно, что интересно, как это могло бы сработать, если бы это было связано с поездкой по приливному бухте Боу-Крик, реке Чанданси и Эбби-Крик.Изучение ситуации, проведенной в тот день, похоже, показывает, что приливы были бы благоприятными днем и ранним вечером, поэтому возможно, хотя об этом нигде не сообщается, эти специальные лодочные службы работали только во второй половине дня.
Один из немногих рисунков, изображающих открытие набережной 30 июля 1868 г.
Есть несколько фотографий строительства набережной Темзы, однако они напрямую связаны со строительством линии Метрополитен-Дистрикт и, по-видимому, являются единственными фотографиями в существование.Похоже, что не существует фотографий этого первого крупного участка набережной Темзы, который должен был открыться, или открытия Королевского дворца в июле 1870 года, и я полагаю, что столичная окружная железная дорога не была заинтересована в отправке своего официального фотографа на эти мероприятия.
Набережная Темзы, строящаяся Somerset House. Источник: Pinterest
В то время объект был просто известен как Северная набережная Темзы, и это должно было произойти когда-то, прежде чем имя нынешней королевы было даровано вместе с набережной Темзы Юг, получившей имя Альберта.Другая часть схемы, расположенная дальше на запад, стала известна как Набережная Челси,
Другой вид с проходящей траншеей для Окружной линии, вероятно, начало 1868 года. место в июле 1870 года. Королева Виктория должна была исполнять обязанности, однако она была нездорова. В то время работы еще не были полностью закончены, хотя пешеходы и транспортный поток теперь могли использовать весь маршрут. На разных этапах строительства и завершения работ проводились и другие церемонии, включая закладку ряда камней в фундамент.
Завершенная пешеходная дорожка справа, линия района все еще строится, 1868 год
Уменьшение течения реки Темзы уже давно предлагалось сэром Кристофером Реном, который выдвинул самый ранний зарегистрированный план строительства новой дороги вдоль реки. Это и многие другие, предшествовавшие 1860-м годам, так и не были выполнены. Были составлены прекрасные схемы, включая акведуки, шлюзы, доки и эстакады. Хотя они были дорогими. Лондон столкнулся с проблемами со здоровьем, особенно с эпидемией холеры, которые заставили срочно что-то предпринять.Это было чрезвычайно дорого и требовало новых прибрежных набережных, подземной железной дороги и гигантской системы распределения канализации. Конечно, за планами стоял никто иной, как Джозеф Базалгетт — инженер, ответственный за решение многих лондонских проблем того времени.
Завершенная набережная Темзы в 1870-х годах
Базальгетт также отвечал за строительство новой подземной железной дороги, которая будет проходить под поверхностью его новой набережной Темзы. Эта часть проекта оказалась самой сложной, так как рекультивированная земля должна была быть полностью осушена, засыпана, замурована, а затем проложены железнодорожные туннели путем вырубки и прикрытия.Между 1868 и 1870 годами люди, гуляющие по новой набережной, могли вблизи наблюдать за строительством новой подземной железной дороги. Новая дорога наверху не была завершена до начала июля 1870 года, а некоторые другие части были закончены только в 1872 году.
Сообщение навигации
Набережная Темзы и воспитание природы в современности на JSTOR
AbstractНабережная Темзы была символическим этапом в построении современного дискурса «естественного», реинжиниринга реки как бетонного обрамления природы между стенами набережной и репрезентативного обрамления природного в рамках инженерной идеологии.Таким образом, законность контроля над насыпью была связана как с физическими механизмами, так и с особым дискурсом природы, но набережные Темзы не просто отражали дискурс современности — они активно помогали формировать его. Создание дискурса насыпи было медленным и неуверенным, результатом взаимодействия вспомогательных дискурсов городского улучшения и санитаризма и противоположного дискурса традиции. При строительстве набережные служили фиксированной, упорядоченной границей между культурной природой осушенной, превращенной в товар земли и регулируемой живостью реки.Они действовали как в прямом, так и в переносном смысле, отделяя культуру от природы, которую окружали и укрощали насыпные стены.
Информация о журналеГеографический журнал издается с 1831 года и был отчетным журналом Общества до его перезапуска в 2000 году. Он имеет самый высокий тираж среди всех британских академических журналов в своей области и публикует оригинальные исследовательские работы и обзорные статьи, которые варьируются от весь предмет географии; они не ограничены ни областью, ни темой.После 2010 года журнал сосредоточился на статьях, касающихся вопросов общественных дебатов и программ, ориентированных на политику. С 2000 года журнал публикует ограниченные новости Общества, но публикует отчет о годовом Общем собрании Общества и обращение Президента, сделанное на этом собрании. JSTOR предоставляет цифровой архив печатной версии Географического журнала. Электронная версия Географического журнала доступна по адресу http://www.rgs.org/GJ. Авторизованные пользователи могут иметь доступ к полному тексту статей на этом сайте.
Информация об издателеКоролевское географическое общество (с Институтом британских Географов) — это ученое общество, представляющее географию и географы. Он был основан в 1830 году для развития географической науки и был одним из самых активных из ученых общества с тех пор. Крупнейшее географическое общество в Европе, и одна из крупнейших в мире, RGS-IBG работает в региональном, национальный и международный масштаб. Общество поддерживает исследования, образование и обучение вместе с более широкое общественное понимание и удовольствие от географии.С этими сосредоточены на обществе и окружающей среде, география — одна из самых популярных предметы в формальном образовании и очень актуальны как для пожизненных обучение и удовлетворение от путешествий.
Набережная Виктории | Британская история онлайн
ГЛАВА XL.
НАБЕРЕЖНАЯ ВИКТОРИИ.
«Я посылаю, посылаю сюда мой величайший поцелуй
Тебе, мой серебряноногий Тамасис;
Я больше не буду повторять твой берег,
На котором стоит столько прекрасных построек.»- Р. Херрик .
Берега Темзы в ранние века — План сэра Кристофера Рена по набережной реки — Предложение Эвелин с таким же видом — Тема, представленная в парламент сэром Ф. В. Тренчем — г-ном. План Джеймса Уокера — Набережная Виктории началась — Работа описано — Земля, восстановленная у Темзы — Железная дорога Столичного округа — Количество материалов, использованных при строительстве Набережная — Офисы Лондонского школьного совета — Сомерсет-хаус и хранилище новых завещаний — Особые раритеты в завещании Офис — Букингемские водные ворота — линии на колонну Нельсона — статуя сэра Джеймса Оутрама — сквер и набережная — ул.Клуб Стивена.
Многие архитекторы и геологи со времен Сэр Кристофер Рен придерживался мнения, что Темза раньше была не рекой, а устьем, на берегах которых были холмы Камберуэлл и Сиденхэм на юге, и Хайгейт и Хэмпстед на севере, с большой песчаной равниной при низкой воде, через которую река форсировала свой извилистый способ. Особенно сэр Кристофер Рен считал, что эти пески движутся с ветер постепенно образовывал песчаные холмы, которые в с течением времени и с помощью римских инженеров, были насыпаны и превращены в луга, или во всяком случае в terra firma , река так превращается в нынешнее русло, а причалы построен вдоль линии стены в сторону реки.
Учитывая, что большая часть того, что обычно называемый Лондоном, ниже по уровню, чем отметка паводка в Темзе, ясно, что река, должно быть, была набережной с очень ранний период. Антиквары написали, чтобы показать что стены реки Темзы были работой коренных британцев до появления Римляне, которые, без сомнения, завершили дело, которое уже было начато; и несомненно, что они были не завершено до даты, следующей за Норман Конквест.
План, предложенный сэром Кристофером Реном для восстановление Лондона после Великого пожара включало «просторная набережная на всем берегу река от Тауэра до Блэкфрайарс », но, к сожалению, его идея не была принята, и возможность была упущена навсегда. «Гениальный Мистер Эвелин, — говорит Нортук, — предложил еще одну план с тем же обзором, и, кроме уменьшения наиболее значительные уклоны, он предложил далее использовать мусор для засыпки берега от Темзы до отметки отлива по прямой от Башни к Храму и образуют обширный набережной, если бы это можно было сделать без увеличения скорость потока.»Но здесь снова старый эгоистичное возражение против «корыстных интересов», и победил схему, которую зарезервировал Провидение лорда Пальмерстона во время его пребывания в должности премьер-министра, чтобы провести через Парламент и принуждать граждан к их очень большим и явная выгода.
Во время правления Георга IV. и Вильгельм IV., и в начале Виктории предметом набережная реки от Лондонского моста до Вестминстер был выдвинут в Доме Commons покойного сэра Фредерика У.Траншея, но тем не менее, как это часто бывает, «ничего не было сделано». Возможно, если Лондону повезло, если бы работа по набережной Темзы была взятые в руки во времена наших отцов или наших деды, следует опасаться, что это не были выполнены по шкале великолепия, которой отмечены работы сэра Дж. У. Базалгетта. Похоже, что в 1840 г. Джеймс Уокер проложили для Корпорации полосу набережной, по которой сейчас в основном проследили.
Эта великая работа состоит из трех частей, а именно: «Виктория», простирающаяся от северной оконечности Мост Блэкфрайарс в Вестминстер; «Альберт» от Ламбетского конца Вестминстерского моста до Воксхолл; и третий участок, простирающийся от Миллбанка до пирса Кадоган в Челси, рядом Мост Баттерси.
Набережная Виктории, из которой только мы рассматривается в этой главе, образует широкую и удобную линию связи между Городом. и Вест-Энд или более модные части Лондон. Он был начат в феврале 1864 года. и завершен в июле 1870 г .; и как часть инженерное мастерство не имеет себе равных достижения, которые отметили викторианскую эпоху. Тротуар на берегу реки между Вестминстерским мостом и Храм был открыт для публики в 1868 году; но в то время достройке проезжей части помешало незавершенное состояние Железная дорога Метрополитен-Округ между Вестминстером и Блэкфрайарз, и это препятствие не было снят до конца мая 1870 г.На 30 мая первый пассажирский поезд прошел под Набережная до тогдашней конечной станции на Блэкфрайарз, и в течение шести недель с этой даты проезжая часть набережной образовалась и северная дорога заасфальтирована; и все было открыт для публики 13 июля в этот год. Церемонию «открытия» провел принц Уэльский в сопровождении Ее Королевское Высочество принцесса Луиза от имени Ее Величество, в честь которого эта благородная улица назван.
Следуя по ровной линии общей кривой река, набережная простирается от Вестминстера до моста Блэкфрайарс, поднимаясь с каждого конца пологим уклоном, чтобы выйти на Бридж-стрит Вестминстер, напротив Часовой башни Здания Парламента и на Чатем-Плейс, Блэкфрайарс, напротив станции городской железной дороги.Проходит под Железнодорожный мост Чаринг-Кросс в Хангерфорде и первая арка на мидлсексской стороне Ватерлоо Мост. Это примерно миля с четвертью в длина и 100 футов в ширину на всем протяжении. В проезжая часть 64 фута шириной; тротуар на со стороны суши 16 футов, со стороны реки 20 футов, засажены деревьями на расстоянии 20 футов друг от друга. На со стороны реки тротуар ограничен лепной гранитный парапет, 3 фута 6 дюймов в высоту, и на наземная сторона частично стенами и частично чугунными перила.
Стена Набережной — произведение необычайной величины и солидности. Несут на глубину 32½ футов ниже отметки прилива Тринити и на 14 футов ниже уровня низкой воды; и уровень проезжей части обычно на четыре фута выше высокая вода, поднимающаяся на концах до двадцати футов. Подъем на каждом конце удерживается увеличенная высота стены, которая возводится всюду из кирпича, облицованного гранитом, и заложен в портландцементном бетоне. Речной фронт представляет собой слегка вогнутую поверхность, которая является гладкой от основания до среднего уровня высокого уровня воды, и украшенный выше этого уровня лепниной, остановился с интервалом около семидесяти футов простыми блоками из гранита, несущие светильники из чугуна, и облегчен на берегу реки бронзовыми львами. головы, несущие швартовные кольца.Единообразие линия периодически прерывается массивными опорами гранитный (предназначен для преодоления группами скульптуры), которые окаймляют ниши для парохода пристани; а в других местах — по лестницам, выходящим в реку и предназначенным для приземления малых судов. Причалы пароходов встречаются в Вестминстере, Чаринг-Кросс и Ватерлоо Мосты и мосты для небольших лодок на полпути между Вестминстер и Чаринг-Кросс и между Мосты Чаринг-Кросс и Ватерлоо, и оба они объединились на Темпл-Пирс, напротив Эссекс-стрит.
В нишах для пристани для пароходов размещены деревянные платформы превосходной конструкции, которые поднимаются и опускаются вместе с приливом и которые несите нижние концы проходов, которые навешиваются к кладке выше. Трапы сформированы двух кованых балок, несущих деревянную платформу; И они движутся между гранитными стенами параллельно до генеральной линии проезжей части. На перронах есть залы ожидания для пассажиров.
С суши набережная ограничена от Вестминстера почти до Уайтхолл-плейс на четыре акра восстановленной береговой полосы, которые были заявлены Короной, но теперь принадлежат Городу Запада монастырь.Широкий и просторный подход к Набережная находится несколько юго-западнее. железнодорожного моста Хангерфорд, выходящего из Уайтхолл-плейс. Оттуда до моста Ватерлоо Набережная ограничена такой же береговой полосой, составляет почти восемь акров и становится постепенно сужалась с запада на восток. Эта часть посажен как декоративный сад для удовольствия публики. К востоку от Ватерлоо Мост — это то, что когда-то было набережной Сомерсета. Дом, весь испещренный водой и покрытый шрамами. огромные причальные кольца, выступающие из кладки, но теперь совсем вглубь страны.Далее идет пространство позади Железнодорожный вокзал Темпл, сообщающийся с Суррей-стрит, Норфолк-стрит и Арундел-стрит. Потом еще небольшая порция общественного орнамента. сад, а затем добавлен кусок земли Храм, но тамплиеры не пойдут быть свободным строить. Наконец, граница стена, отделяющая проезжую часть от городской газовой Работает.
САДЫ УАЙТХОЛЛ, ОТ РЕКИ.
К востоку от моста Блэкфрайарс линия К Особняку продлен проезжая часть набережной. Дом, выходящий из русла реки и образующий одна большая улица, известная как королева Виктория Улица, между зданиями парламента и Город.Восточная часть этой улицы, между Кэннон-стрит и особняком, был завершен и открыт для общественного движения в Октябрь 1869 г.
Общая площадь мелиорированных земель река составляет 37¼ акров. Из них девятнадцать гектары заняты подъездными путями и пешеходными дорожками, восемь акров отведены под сад, а остальные был передан короне, тамплиерам, и другие собственники по линии. В рамках Стена набережной, образующая часть ее конструкция, размещена перехватчик низкого уровня Канализация, являющаяся неотъемлемой частью основного схема дренажа.Над ним метро для газа и водопровода, габариты метро 7 футов 6 дюймов в высоту и 9 футов в ширину; и диаметр канализации от 7 футов От 9 дюймов до 8 футов 3 дюйма. Они оба расположены под тротуаром у реки. Тротуары вымощены йоркским камнем, с гранитным бордюром.
К востоку от Храма проезжая часть переносится двойным крытым путем, принадлежащий Городской газовой компании и ведет к пристани, по которой уголь можно транспортировать с река без помех для общественного транспорта.Более того, в этот момент инженер-подземщик это было чрезвычайно сложно; канализация, флот ров, метро, газовая компания железная дорога, общественная железная дорога и различные газы, воды и телеграфных труб, переплетенных в способ, который почти не поддается описанию.
МУЗЕЙ ОБЪЕДИНЕННОЙ СЛУЖБЫ. ( См. Страницы 334, 335.)
В связи с причалом для пароходов на Вестминстерском мосту построено метро, общение с уже существующим метро под Бридж-стрит, и предоставляя подземный проход для пешеходов между здание парламента, вокзал, пароходный причал и пешеходные дорожки на Бридж-стрит и на речной и наземной сторонах набережной.
Железная дорога Столичного округа входит в мелиорированный участок набережной в точке между Кэннон-Роу и Вестминстерским мостом, и проходит под дорогой до Чаринга Пересеките причал парохода, где он выходит на сушу. сторона проезжей части к вокзалу Чаринг-Кросс, крыша которого возвышается над поверхностью и является ограждены ширмами из кирпичной кладки. Немедленно к востоку от станции три вентиляционных отверстия железной дороги, которая вместе с экраном стены, частично скрыты курганами и кустарники декоративных угодий.Восток проемы, железная дорога ведется в крытом путь под орнаментальные площадки до Причал парохода Ватерлоо, где он снова проходит под дорогой, ведущей к Храмовой станции, и находится оттуда продолжили по сухопутной стороне проезжей части в пределах нескольких футов от моста Блэкфрайарс. Из восточная часть Храмовых садов бетон стена, удерживающая землю для восходящего приближения дорога к Chatham Place образует также боковую стену железная дорога. Уровень рельсов обычно 17,5 футов ниже поверхности дороги, что составляет переносится по железной дороге чугунными балками и кирпичные арки, причем верхняя поверхность арок 18 дюймов ниже поверхности дороги.
Мистер Питер Каннингем, писавший в 1850 году, отмечает: «Я не могу закончить этот слишком краткий отчет о наших благородная река, не выражая желания, что сторона Схема канализации и террасы набережной (пока назад, о котором говорил и впервые спроектировал Джон Мартин, художник) может быть выполнено до прошло много лет. Сужая ток, » он добавляет: «мы вернем большое количество пустошь по обе стороны, и сбежать из огромные нездоровые грязевые отмели, обезображивающие реку о Скотланд-Ярде.»Что бы он сказал если бы он дожил до завершения гигантского предприятие, являющееся предметом настоящего глава?
Людям, не привыкшим торговать, непросто с такими вопросами, чтобы сформировать какое-либо четкое представление о большие количества, выраженные в числовых выражениях; но, тем не менее, стоит поставить на фиксировать в официальных отчетах стоимость работ, и количества различных материалов задействованы в его строительстве. Общая стоимость составляет оценивается в 1 260 000 фунтов стерлингов, а покупка недвижимость за 450 000 фунтов стерлингов.Количество материалов утверждается, что это были следующие: — гранит, 650 000 кубических футов; кирпичная кладка, 80 000 куб. бетон, 140 000 кубических ярдов; древесина (для перемычки и т. д.) — 500 000 кубических футов; кессоны (то же самое), 2500 тонн; земляная насыпь, 1 000 000 куб. ярдов; раскоп, 144 000 кубических ярдов; Йоркское мощение 125 000 поверхностных футов; битый гранит, 50 000 неглубокие дворы.
Это верно, что, описывая произведение такого величие и национальное значение как Темза Набережная, надо называть названия, а не только главного инженера — сэра Джозефа У.Базальгетта — кому, конечно, памятник непреходящей славы, но также и подрядчиков и постоянных инженеров; первые были Господа Фернесс, Ритсон и Вебстер, а также Последний господа Ловик и Купер.
Закон Парламента, согласно которому Столичный совет по работам получил полномочия для формирование новых улиц в связи с Набережная Темзы в преамбуле содержит любопытная ссылка на закон Уильяма и Мэри «для помощи детям-сиротам и другим кредиторам Лондонского Сити.»Этот закон предусматривал сбор средств путем наложения пошлины на уголь и вино; и последующие постановления продолжили сбор, присвоив его выгода для других требований столичного благоустройства. Начисления в фонд установлены отдельно для новые подходы к Лондонскому мосту, При удовлетворении остаток этим Законом был передан в пользование набережной Темзы. Набережная, как увидим, тройная. в своем объекте, поскольку он служит наиболее эффективным и экономическая помощь нашим переполненным улицам благодаря формирование широкой проезжей части; и не только улучшает судоходство по реке, но также в то же время дала возможность сделать низкоуровневый коллектор, не нарушая береговой линии или Флит-стрит.Важность улучшения реки очевидна для всех, потому что не только Набережная добавила красивого фасада сторону Темзы, которая раньше была общественное бельмо на глазу, но оно также было средством избавиться от неравномерных отложений грязи в ее кровать, способствуя удалению пятен реки, и, следовательно, улучшение здоровья жители Лондона.
Митрополичий совет сочли затруднительным работ по привлечению капитала с меньшей процентной ставкой чем 4½ процента.Важность работы, однако были впечатлены правящими властями правительства, и парламент принял законопроект которым Совету оказали большую помощь в начинание.
Хотя та часть набережной лежала между мостами Вестминстер и Ватерлоо находится пожалуй, самый живописный и разнообразный из вся линия, что между Ватерлоо и Блэкфрайарз ни в коем случае не лишен интереса и архитектурного эффекта. Впервые у нас есть вид на сушу сэра У.Красивое здание Чемберса, Сомерсет Жилой дом; в то время как соседние Храмовые сады, «цветущие среди гнезда юристов» достиг 200 футов в глубину и, таким образом, стал, в общем, действительно красивый полигон.
С этого общего вида набережной Виктории сразу перейдем к указанию и расширяются на некоторые из основных зданий и объекты, которые не видят его.
Рядом с западной стороной Храма и недалеко от внизу Арундел-стрит, офисы London School Board привлекает наше внимание.В стиль архитектуры — ренессанс несколько ранний тип. Фасад построен из портлендского камня с полосами из красного кирпича. Это было попытался добиться эффекта на этом возвышении в сторону Набережная скорее по приятной пропорции чем какой-либо большой проработкой дизайна. В строительство повсюду несколько простое, но имеет персонаж некоторого достоинства. Зал заседаний сводчатый, стены облицованы дубом. В центре здания вестибюль. освещающий лестницу и переходы, и образует удобный зал ожидания и т. д.Комнаты возвышенный и воздушный. На первом этаже есть просторные помещения для генеральных служащих и за работы, руководство школы, официальные документы и финансовые отделы, а также помещения общаются друг с другом для председателя и заместитель председателя правления. На первом этаже зал заседаний, три зала заседаний и комнаты для членов правления и клерк правления. Зал заседаний, который в задней части здания, 50 футов в длину на 29 футов шириной и 27 футов высотой.Второй этаж закреплен за архитектурным и статистическим отделами. Также есть номера на верхнем этаже. для делопроизводителя участков и инспекторов мебели и ремонт.
Есть несколько уютных старинных домов между Храмом и Сомерсет-Хаусом, ломая в окнах-эркерах, где они могут возможность; но все они «похожи на спины дома, притворяющиеся фасадными «. Северная сторона проезжей части очень значительно занято Храмовая станция Метрополичьего округа Железная дорога, за которой проезжая часть огибая нижние концы Говарда и Норфолка Улицы, тем самым открывая связь между Набережная и Набережная.
Теперь мы проезжаем Темзу перед Сомерсетом Жилой дом. Об этом здании мы говорили обычно в предыдущей главе. Однако мы можем добавить сюда что некоторые комнаты под благородной балюстрадой террасы, которые на 600 футов выходят на набережную, теперь выделены как национальное хранилище завещаний. Эти документы, составляющие несколько тонн весом, были вывезены сюда из Врачи в конце 1874 г. Почти весь южный фронт Сомерсета Дом, освобожденный Адмиралтейством, был приспособлен для их размещения, и ряд просторных квартир около двухсот футов в длина, занимающая внутреннюю часть большой террасы, а также значительная часть подвала Сам Сомерсет-Хаус был оборудован миль стеллажей, на которых долго укладываются ряды фолиантов внушительных размеров.Дело в том, что в новом офисе в Somerset House есть хранилище исполненных завещаний на проживание человек (как, впрочем, и в Врачебной палате) должны быть отнесены к категории «вещи, которые не общеизвестно «. Однако известно или нет, но это правда; ни одному мужчине или женщине в королевстве не недееспособный к составлению завещания может немедленно подписать, запечатать и доставить сюда при уплате сбора в размере 12с. 6d., Его или ее последняя воля и завещание, чтобы быть надежно и надежно хранится до его или ее смерти делает его работоспособным.Находясь под стражей офис она хранится в несгораемом помещении, и может никогда снова быть увиденным завещателем или завещателем. Здесь девиз прост и понятен: « Vestigia nulla retrorsum . «Однако он правомочен завещатель аннулировать его полностью или частично изменить составление нового завещания или дополнения; и такой свежий завещание или распоряжение он может либо депонировать в Сомерсете Дом или держать под собственной опекой. По поводу из этот предмет, какой читатель не вспомнит Мистер Спенлоу в морализаторстве Дэвида Копперфилда о неопределенности жизни и обязанности делать завещание, а затем на следующий день умирающий без завещания
Что касается древности документов, был доставлен из Врачей в Сомерсет Хаус, их можно кратко резюмировать, сказав что первоначальные завещания начинаются с года 1483 год, первый из Эдуарда В.Дата копий всего столетием назад, а именно, во времена правления Ричард II. Последние написаны на пергаменте, прочно переплетены, с медными пряжками. Очень маленький объема достаточно, чтобы вместить завещания года или даже за десять лет до Реформации. Как мы приходятся к более недавнему времени большая часть объемы, содержащие завещания, неуклонно возрастают с богатство и население Лондона и Королевство. Действительно, примерно с 1860 г. до в настоящее время среднее количество заполненных томов с завещаниями, подтвержденными в прерогативном суде Лондон составляет почти двадцать в год.Эти сами завещания ежегодно в среднем, возможно, 10 000 только в районе Лондона; в то время как те из Остальную часть королевства можно считать Еще 17000.
Можно добавить, что среди особенных диковинок этого хранилища древних документов некоторые желает, чтобы нация, да и весь мир, охотно не позволил бы погибнуть. С одной исключение, они были переданы от врачей Commons to Somerset House. Вот гость, при правильном введении может увидеть волю художник Вандик, доктор философииДжонсон, лорд Нельсон, Уильяма Питта, Эдмунда Берка, сэра Исаака Ньютона, Иниго Джонса, Изаака Уолтона, Герцог Веллингтон, Джон Мильтон и выше все, что из Уильяма Шекспира. Это, будучи исключительный интерес, исключительное отношение, и три страницы фолио, из которых он состоит, помещен под герметичный каркас из полированного дуб и листовое стекло. Воля великого Наполеона долгие годы можно было увидеть у старых врачей. Commons, но он был возвращен французской нации в 1853 г., по просьбе Император Луи Наполеон.
Здесь, пожалуй, можно добавить, что в 1824 г. издавалось недолговечное периодическое издание, чем-то напоминающее старые Tatlers и Spectators , и частично предшественник Pall Mall Gazette и другие наши собственные легкие и болтливые газеты день, названный Somerset House Gazette , отредактированный «Эфраим Хардкасл, эсквайр» — конечно, предполагаемый название.
Прохождение под северной аркой Ватерлоо Мост мы входим в самую приятную часть Набережная.Здесь значительная часть земли было отвоевано у Темзы, все, кроме проезжей части, выложено как сад. Так высоко здесь была земля поднял, что он значительно затмил Иниго Джонса Уотергейт. Если этот прекрасный водяной затвор у подножия Букингемскую улицу можно было поднять только примерно на десять футов, и несколько грязных и запачканных зданий которые все еще стоят между ним и центром Прядь можно удалить, мы сможем хвастаться, что у нас самый благородный прибрежный сад и парк любой столицы.Как есть, у нас безвкусный насыпи из искусственной земли, засаженные рододендроны и другие цветковые растения, разработанные чтобы закрыть подлые здания к югу от Савойи и Адельфи; но они почти не влияют на свои объект. Но в Лондоне сад для общественного пользования, какой бы безвкусной она ни была, это роскошь, которой мы не можем позволить себе ворчать.
По набережной, под веерообразное соединение моста Чаринг-Кросс с железнодорожной станцией, мы теперь выясняем, что можно считать исторической площадкой.Продление почти в прямой линии с той частью Набережная, по которой мы до сих пор прошли, широкая дорога продолжается до Уайтхолла Место. Между этой дорогой и железной дорогой станция, которую мы только что прошли, — Скотланд-Ярд, штаб столичной полиции, около о чем мы расскажем больше в следующих глава; и справа от него до недавнего снос, чтобы сформировать новое открытие от Чаринга Крест к набережной, стоял Нортумберленд Жилой дом. В углу этого большого участка земли, близко под тенью железнодорожного вокзала, на гранитном пьедестале возвышается благородная бронза. статуя генерала сэра Джеймса Отрама.
В январе 1875 года было указано в строителе что преобразование земли перед Набережная Темзы, идущая параллельно с Набережная между Уайтхолл-плейс и Уайтхолл-Гарденс в декоративном саду, похожем на к тому, что между Хангерфордом и Ватерлоо, было тогда в активном прогрессе, и что сад будет скоро будет открыт для публики. Эта часть земля на западной стороне, в направлении Уайтхолл, который корона зарезервировала, когда окончательная договоренность была достигнута с митрополитом Совет работ был выделен, и область непосредственно впереди, состоящая из небольшого более трех соток, теперь под контролем Митрополичьего Совета проходил необходимая трансформация сада.Чтобы эффективно выполнить преобразование и отобразить пространство, подходящее для декоративных садовых целей, это было сочтено необходимым принести на землю большой количество первой почвы и навоза, но не менее более 4000 кубических ярдов этих материалов привезен из окрестностей Хаверстока Холм и положил на землю в процессе выравнивание. При выполнении работ малые участок земли в северной части, окружающий статуя сэра Джеймса Отрама, и которая уже был выложен, был разбит, чтобы допускать равномерную планировку всей площади и устроил.Несколько прогулок и тропинок уже сформированы, за исключением гравийно-асфальтовое покрытие и дренаж сейчас в процессе. Прогулка шириной 16 футов — это несли по всей длине земли, как на восточная и западная стороны, а от них еще несколько прогулки проходят по площади под прямым углом, в то время как другие имеют круглую форму. Есть три круглые курганы и два продолговатой формы, части из них будут засажены цветами и кустарниками, а остальные части будут засыпаны дерном.Там будет четыре входа в сады, три из которых на набережной, а четвертый на северо-западном углу в Уайтхолл-плейс.
Чуть выше Хангерфорд Бридж, если бы мы пошли вверх по реке на пароходе двадцать лет назад, или как теперь мы идем по улице сэра Дж. У. Базальгетта. Набережная, мы должны выйти на зеленый оазис среди окрестных улиц — мы имеем в виду Уайтхолл Сады. «Это так, — пишет доктор К. Маккей в 1840 году. в его «Темзе и ее притоках» — прекрасная лужайка, аккуратно отделаны и разделены на отсеки маленькие стены.Сзади поднимается ряд хороших современные дома, обители министров и бывших министров и «лордов высокого ранга». Но это не так столько для того, что он показывает, сколько для того, что скрывает что это замечательно. Сразу за домом с эркеры, в которых жил сэр Роберт Пил, это место, где был обезглавлен Карл Первый. В укромном уголке рядом, как будто намеренно спрятанный от вид на мир, очень хорошая статуя очень плохой король. Неизвестный тысячам Лондон, Джеймс Второй поднимает свою наглую голову в углу, видимо, стыдно, даже на его изображениях, чтобы оскорбить глаза нации, которой он неправильно руководил.«
На пересечении набережной Виктории с Бридж-стрит, недалеко от Вестминстерского моста, напротив Часовой башни Здание парламента, стоит собор Святого Стефана. Клуб. Он непосредственно примыкает к Вестминстерскому мосту. Железнодорожный вокзал, до которого, а также до Домов Парламента, имеет доступ под проезжую часть, вполне защищен от ветра и дождя. Здание, который построен из камня для ванн, с серым полированные гранитные колонны, занимает несколько участок земли неправильной формы; и он был возведен в 1874 г., по эскизам г.Дж. Уоткорд, F.S.A. Клуб-хаус, возвышающийся над нижний подвал на полную высоту 100 футов, находится в классический или палладианский стиль. Комнаты возвышенный и легкий. Дом хорошо утеплен новым аппаратом, змеевики которого хитро спрятан, и сверху донизу оснащены электрическими звонками новейшего образца. Двери на каждом этаже до самого верха из массива. дуб, с большими орнаментальными панелями, а потолки разделены на квадратные отсеки или панели, все окрашено в светло-голубой цвет, который заставляет их казаться выше, чем они есть на самом деле.В верхняя часть дома — кулинарный отдел — расположение, благодаря которому запах готовки сбегает, не войдя в клуб. Мансардный этаж содержит, помимо жилых помещений для прислуги, большая кухня, обслуживаемая французским шеф-поваром кухня . На следующем этаже с чердаками расположены две бильярдные, две столовые с аналогичным расположением, а иногда и комната для завтраков и т. Д. На следующем, то есть на первом этаже, находятся курительная, карточная и столовая только для членов церкви.На первом этаже вход с набережной открывается в высокий холл частично выложен энкаустической плиткой и частично инкрустирован полированным дубом, потолок поддерживается у красных скальоловых колонн и освещенных витражами. Слева от прихожей есть небольшая приемная для посторонних, ведя в утреннюю комнату, высокую квартиру, освещенный пятью большими окнами, смотрящими на реку и здания парламента, цокольный потолок покоится на зеленых античных колоннах.Он образует почти крест на его плане и, как нам кажется, более уютных укромных уголков, чем любой другой квартира в Лондоне. Справа от зала находится большая комната для чтения и письма, бегущая от от передней до задней части дома, и предназначено сформировать клубную библиотеку. На верхний этаж доступ осуществляется по винтовой лестнице в Якобинском стиль, в плане не похожий на большую лестницу в задняя часть Девонширского дома. Окна этого лестница с видом на крышу вокзала внизу и, следовательно, были заполнены нарисованными стекло, работа с подгузниками, экспонирование Белой розы, знаки зодиака и другие украшения.В лестница устроена так, чтобы можно было продолжать вниз в подвал, откуда ведет к секретарской офис, ванные комнаты, туалеты и т. д. И пока мы читаем другого места, которое будет безымянным, что «в самые низкие глубины там еще ниже, так что в то, что мы можем назвать подвалом подвала есть винные и пивные погреба и кладовые для других магазинов, и место для работы гидроподъемника, с помощью которого поднимаются все положения наверх дома, не проходя мимо лестница.Шторы, стулья, диваны, а также все слуги облачены в «трезвую ливрею» темных синий и коричневый, «темно-синий», как заметил писатель в Times , «символизирующий Партия тори, в то время как у коричневых, возможно, есть был принят в честь г-на Дизраэли, чей слуги одеты в ливрею того же цвета ».
Давайте теперь обратимся к берегу и исследуем окрестности более подробно.
Bocquet на Портер, набережная Темзы.Окружающая среда, технологии и общество в викторианском Лондоне »| H-Urban
Дейл Х. Портер. Набережная Темзы. Окружающая среда, технологии и общество в викторианском Лондоне. Акрон, О: University of Akron Press, 1998. xvi + 319 стр. 29,95 долларов США (бумага), ISBN 978-1-884836-29-9; 49,95 долларов США (ткань), ISBN 978-1-884836-28-2.
Отзыв от Дени Боке (Maison Mediterraneenne des Sciences de l’Homme, UMR Telemme, Universite de Provence, Экс-Марсель I) Опубликовано: H-Urban (январь 2000 г.)
Это очень интересное исследование, опубликованное в серии, посвященной воздействию технологий на окружающую среду, является иллюстрацией того, как история технологий и общественных работ может быть введением в историю общества в целом.Дейл Х. Портер решил исследовать инженерные проблемы викторианского Лондона с социальной точки зрения, взяв за основу набережную Темзы. Ссылаясь на Асу Бриггс, Вибе Бийкера, Томаса Хьюза и Тревора Пинча, автор предполагает, что интерес к исследованиям технологических инноваций больше связан с социальным контекстом, чем с самой технологией. Что делает эту книгу настолько полезной с точки зрения международных сравнений, так это то, что центральное место отводится группам интересов, участвующих в строительстве набережной Темзы, и рассмотрение технологий и общественных работ «как связующего звена между сообществом и его окружающей средой».(стр.XIV)
Автор демонстрирует важность изучения финансирования общественных работ и выбора предпринимателей, а также взаимосвязи между окружающей средой и обществом:
«Набережная Темзы как проект общественных работ показывает, как технологии служат посредником между культурными ценностями, социальными группами и институтами, с одной стороны, и природной средой (как ее воспринимают и изменяют люди) — с другой». (стр.8).
Портер также уделяет большое внимание землевладению как фундаментальному аспекту изучения общественных работ.Общественные работы становятся чем-то большим, чем результат технического процесса. Портер пытается описать «социальную конструкцию технологии» (стр. 10).
Портер воспринимает общественные работы на реке и модернизацию канализации как механизмы социального контроля против страха перед беспорядком и болезнями в викторианском обществе, переживающем сильный рост городов, где моральные вопросы и технические улучшения часто были связаны. Что интересно, так это размышления Портера о собственности и общественных интересах, а также его описания многочисленного соперничества между центральным правительством, районными советами, местными учреждениями в целом и жителями.
Сама набережная Темзы началась в 1863 году под контролем инженерного отдела Столичного совета по работам (MBW), представляющего City Corporation и все советы городских районов Лондона. Цель состояла в том, чтобы улучшить навигацию, построить новые причалы и создать пространство для новых бульваров между Сити и Вестминстером. Набережная включала заключительный участок новой системы лондонского главного дренажа. Портер, с большим вниманием описывая развитие проекта, часто подчеркивает, что его главный интерес заключается в другом, в бюрократическом процессе и в действиях социальных групп.Чтобы показать эволюцию институционального и технического ответа на проблему Темзы, он строит своего рода генеалогию общественных работ вдоль Темзы в Лондоне, начиная с периода строительства моста Ренни в 1825 году.
Портер подробно описывает развитие лондонского главного дренажа, начиная с действий Эдвина Чедвика, главы городской санитарной комиссии. Портер описывает дебаты между Чедвиком, который выступал за участие центрального правительства в этом вопросе, и местными властями, в частности City Corporation, «всегда завидующими ее свободам» (стр.58). Автор анализирует разнообразие ответов каждой местной администрации или группы. После эпидемии холеры 1848-49 гг. Чедвик потерял управление столичной санитарной комиссией, но его идеи были приняты за основу Главного дренажа. Портер говорит о растущем значении Института инженеров-строителей (ICE) в эти годы. Закон 1855 г. создал Столичный совет по работам (MBW), и в 1859 г. началось строительство. Официальное открытие произошло в 1864 году. Портер подробно описывает, как инженеру Бальзагетту удалось стать центральной фигурой в технической и институциональной областях и как сочетание этих двух областей было необходимо для успеха проекта:
«Главный дренаж Лондона был спроектирован Столичным советом работ в ответ на условия, определенные как« проблема загрязнения »в соответствии с особым сочетанием институциональных, технических и экологических критериев» (стр.76).
Для Портера инженеры должны перевести проблему на «язык решения проблем», который затем используется, чтобы убедить лиц, принимающих решения. Портер следует за действиями инженеров Холла, Бальзагетта и Туэйтса по этим направлениям в борьбе с Темзой.
Porter также заинтересован в том, чтобы показать, как успех одного решения отменяет любое альтернативное. Автор отказывается просто сообщить об этих победах. Вместо этого он подчеркивает необходимость анализа неудач предыдущих проектов, чтобы лучше понять, что имело значение для того, который добился успеха.Исследование проектов Томаса Пейджа в 1840-х и 1850-х годах иллюстрирует этот методологический выбор. Как «инженер набережной Темзы» в Управлении работ (OW) (старое учреждение, отвечающее за королевский домен), Пейдж не смог принять свои проекты, потому что учреждение, к которому он принадлежал, уже устарело и не могло получить широкую поддержку. достаточно поддержки. Напротив, MBW представлялась более рациональной административной структурой. Но Пейдж и OW действительно заслуживают внимания, чтобы получить полное представление о достижениях MBW.Свое описание строительства набережной Портер завершает обоснованием генеалогического метода:
«Публичный дискурс, окружавший Набережную в период примерно с 1800 по 1862 год, показывает, что определение культурного артефакта, даже такого массивного и конкретного, как Набережная, не заложено в его технологии, а является результатом своего рода переговоров. среди соответствующих социальных групп, которые могут или не могут быть решены »(с.108).
Поскольку этот дискурс имел тенденцию «включать и скрывать все предыдущие интерпретации», историк должен оглянуться назад и найти не только истоки окончательно реализованного проекта и его причины, но также весь технологический и институциональный контекст его реализации. другие проекты, чтобы восстановить весь социальный контекст решения.
Porter также уделяет много внимания изучению финансового контекста общественных работ, чтобы лучше понять роль участвующих учреждений и частных компаний. Он также показывает, как MBW был связан с лондонским инженерным сообществом и Институтом инженеров-строителей, демонстрируя, как привычка многих инженеров работать с некоторыми подрядчиками оказала важное влияние на процесс принятия решений и на форму самой работы. . Несмотря на сопротивление некоторых землевладельцев, появление MBW следует рассматривать в контексте утверждения нового инженерного профессионализма.Посредством дебатов о набережной Портер может показать изменение понятия «общественный интерес».
Но этот общественный интерес проходит через то, что автор называет «соответствующими группами интересов» — и это, пожалуй, самая интересная часть исследования Портера.
«Набережная Темзы, как и другие проекты, связывающие технологии с окружающей средой, имела определенные объективные особенности и внутреннюю логику работы или развития, но на нее также влияло восприятие и поведение юридических и финансовых институтов.В то время как инженеры пытались превратить набережную Темзы в управляемый строительный объект, государственные чиновники склонны рассматривать его как объект административной и территориальной гегемонии, в то время как чиновники казначейства, бухгалтеры Столичного совета по работам, а также лондонские банкиры и инвесторы разработали инновационные способы обеспечения долгосрочные фонды для его умножающих функций. Институциональные лидеры склонны концептуализировать технологии и окружающую среду специализированными, абстрактными способами, соответствующими их интересам.Социальные группы, которых объединяет больше общий опыт, чем формальные предписания, мыслят более ограниченно и конкретно, но более непосредственно связывают их со своей жизнью »(с.160).
> От группы к человеку Портер описывает логику, действующую в процессах принятия решений, включая роль семейных связей. Он приводит в пример семью Кубитт, в которой два брата играли важную роль в 1860-х годах.
Porter показывает, как инженеры и подрядчики являются взаимосвязанными группами.Для него это можно рассматривать как
«сохранение традиций в контексте технологических и организационных изменений. Они (подрядчики) принадлежали к группам, которые достигли нового уровня социального и профессионального признания в мегаполисе, но выражали традиционные ценности ученичества, родства и патронажа. Набережная, Уличные и канализационные контракты стимулировали и оправдывали рост MBW как нового столичного административного органа, что неизбежно изменило финансирование и организацию общественных инженерных проектов, но сам MBW демонстрировал непростую смесь традиций и инноваций, патронажа и зарождающейся бюрократии. через вторую половину девятнадцатого века »(стр.190).
В 1889-89 гг. MBW был интегрирован в Совет графства Лондона, что стало новшеством в структурировании местного самоуправления в Лондоне.
Глава об историческом будущем, возможно, менее убедительна. Конечно, необходимо было создать «будущую историю» набережной, особенно ее влияние на окружающую среду и ее последствия для институциональной организации столицы, но, возможно, не было необходимости делать из нее концепцию. . Портер, однако, очень убедительно оценивает восприятие набережной.Не следовать хронологическому ходу событий в качестве основы для размышлений — не всегда лучший способ предоставить читателю четкую информацию. Это больше, чем простой способ объяснить вещи, это можно рассматривать как большую трудность, которую Портер наложил на себя. К счастью, он очень хорошо с этим справляется и приводит в приложении хронологию.
Помимо интересного и очень полезного рассказа о набережной Темзы, Портер предлагает метод, позволяющий проводить сравнения.Общественные работы изучаются не только для того, чтобы узнать, что произошло, а для того, чтобы узнать, как и почему это произошло. Благодаря общественным работам общество становится реальным объектом исследования, и это делает его таким важным.
Примечание
[1]. Бийкер (Вибе), Хьюгес (Томас), Пинч (Тревор) Социальное конструирование технологических систем: новые направления в социологии и истории технологий , Кембридж (Массачусетс): MIT Press, 1987
Copyright (c) 2000, H-Net, все права защищены.Эта работа может быть скопирована для некоммерческого использования в образовательных целях при условии должного упоминания автора и списка. Для получения другого разрешения обращайтесь по адресу [email protected].
Версия для печати: http://www.h-net.org/reviews/showpdf.php?id=3680
Образец цитирования: Дени Боке. Отзыв о Портер, Дейл Х., Набережная Темзы. Окружающая среда, технологии и общество в викторианском Лондоне . H-Urban, Обзоры H-Net. Январь 2000 г. URL: http: // www.h-net.org/reviews/showrev.php?id=3680
Copyright © 2000 H-Net, все права защищены. H-Net разрешает распространение и перепечатку этой работы в некоммерческих образовательных целях с полной и точной ссылкой на автора, местонахождение в Интернете, дату публикации, список авторов и H-Net: Humanities & Social Sciences Online. По поводу любого другого предлагаемого использования свяжитесь с редакцией «Обзоров» по адресу [email protected].
| Раздел | Упоминаний | Дом | Дата |
|---|---|---|---|
| ТРЕТЬЕ ЧТЕНИЕ. | 1 | Commons | 1864-07-18 |
| ВЫЙТИ. ПЕРВОЕ ЧТЕНИЕ. | 1 | Commons | 1865-02-10 |
| [ЗАКОН 63.] КОМИТЕТ. | 1 | Commons | 1865-04-26 |
| ДВИЖЕНИЕ ДЛЯ ВЫБОРОЧНОГО КОМИТЕТА. | 1 | Commons | 1866-03-21 |
| ВОПРОС.НАБЛЮДЕНИЯ. | 1 | Commons | 1869-02-19 |
| ВОПРОС. | 1 | Commons | 1870-02-11 |
| ВОПРОС. | 1 | Commons | 1871-04-03 |
| НАБЛЮДЕНИЯ. | 1 | Commons | 1872-03-07 |
| ВЫЙТИ.ПЕРВОЕ ЧТЕНИЕ. | 2 | Commons | 1872-03-08 |
| ИНСТРУКЦИЯ. | 1 | Commons | 1872-04-25 |
| НАБЕРЕЖНЫЙ (ЗЕМЕЛЬНЫЙ) СЧЕТ THAMES. | 1 | Commons | 1873-02-17 |
| ЗАЯВЛЕНИЕ ПО ПЕРЕСЕЧЕНИЮ И НАБЕРЕЖНОЙ ВИКТОРИИ. — РАССМОТРЕНИЕ.(По заказу.) | 1 | Commons | 1873-05-15 |
| СЧЕТ НА УЛУЧШЕНИЕ УЛИЦЫ МЕТРОПОЛИТА — (по заказу) | 1 | Commons | 1877-08-06 |
| THAMES RIVER BILL (по заказу) | 1 | Commons | 1881-03-29 |
| ВОПРОС — НАБЛЮДЕНИЯ. | 1 | Повелители | 1891-05-04 |
| МЕРЫ, КОТОРЫЕ НЕ ПРИМЕНЯЮТСЯ К СВЕТОВЫМ ЛОКОМОТИВАМ. | 1 | Повелители | 1896-05-19 |
| СТАРЫЙ БРИДВЕЛЛ БРИДВЕЛЛ ЗЕМЛЯЮЩИЙ СЧЕТ (ЛОРДЫ) [ПО ЗАКАЗУ]. | 1 | Commons | 1903-05-11 |
| НОВЫЕ ОФИСЫ, WHITEHALL. | 1 | Письменные ответы | 1931-02-23 |
| ADELPHI ESTATE BILL. [H.L.] | 1 | Повелители | 1933-03-16 |
История городов № 14: Великая вонь Лондона возвещает чудо индустриального мира | Города
Жарким палящим летом 1858 года отвратительный запах человеческих экскрементов, поднимающийся из Темзы и просачивающийся через священные залы здания Парламента, наконец стал слишком сильным для британских политиков — тех, кто еще не бежал из страха их жизнь в деревне.
Прижав платки к носу и готовые покинуть свой недавно построенный Дом, чтобы подышать свежим воздухом вверх по течению, законодатели согласились, что необходимы срочные меры, чтобы очистить Лондон от «дурного запаха», который обычно считался причиной болезней и смерти.
Результатом «Великой вони», возникшего в результате летнего кризиса, стало одно из самых важных достижений в области городского планирования в истории. Это был грандиозный строительный проект, который, несмотря на хитрость науки и политические интересы, значительно улучшил здоровье населения и заложил основу для современного Лондона.
Вы не увидите его следов на большинстве карт столицы или во время прогулки по улицам, но под поверхностью города простирается чудо промышленного мира: огромная викторианская канализационная система, которая все еще течет (и переполняется) Cегодня.
Лондон, конечно, древний мегаполис, но, по словам плодовитого биографа города (и лондонца) Питера Экройда, 19 век «был настоящим веком перемен». А к середине 1800-х годов реформа системы санитарии в столице, как и многое другое в политической и социальной жизни страны, была давно назрела.
На протяжении веков «королевская река» пышности и пышности, главная улица города, служила местом свалки человеческих, животных и промышленных отходов. По мере того как население Лондона росло — а в период с 1800 по 1850 год оно увеличилось более чем вдвое, что сделало его самым крупным в мире, — накопление мусора само по себе превратилось в зрелище, которое никто не хотел ни видеть, ни чувствовать.
1858: Сатирическая карикатура из журнала Punch показывает скелет, плывущий по Темзе. Иллюстрация: Hulton Archive / Getty ImagesИз-за отсутствия запланированного жилья и инфраструктуры для поддержки многолюдного населения, все более грязные ручьи, канавы и устаревшие дренажные трубы текли в Темзу, где обломки просто поднимались и опускались вместе с приливом.Очевидный прогресс со смывом туалетов (представленных массам на Великой выставке 1851 года) только усугубил ситуацию, захлестнув старые выгребные ямы и выбрасывая все больше сточных вод в реку, извергая их обратно в город при каждом половодье.
«Серебряная Темза», восхваляемая ранними поэтами, стала, по словам ученого из Королевского института Майкла Фарадея в 1855 году, «непрозрачной бледно-коричневой жидкостью». Бросив куски белой бумаги в реку, Фарадей обнаружил, что они исчезли из поля зрения, прежде чем погрузиться на дюйм ниже поверхности.Слишком ясно было главное загрязнение: «Около мостов фекалии скатывались в облака, такие плотные, что они были видны на поверхности даже в такой воде», — писал он.
Сообщение Фарадея о тяжелом положении «отца Темзы» было отражено в многочисленных редакционных колонках и карикатурах, в которых презиралось, что некогда величественная река превратилась в самый загрязненный городской водный путь в мире. Британская империя буквально гнила по сути.
«В самом центре города смертоносная канализационная труба отступала и текла на месте прекрасной свежей реки», — писал Чарльз Диккенс в «Маленьком Доррите» (1855–57).Считалось, что одни только зловонные испарения могут убить человека. Однако смертоносной воду делало то, что очень многие лондонцы пили ее по трубам прямо из Темзы. Даже вода, перекачиваемая из-за пределов города, подвергалась риску загрязнения сточными водами, когда она достигала убогих улиц, а все еще используемые колодцы находились в опасной близости от протекающих выгребных ям.
Точная копия водяной помпы доктора Джона Сноу на Брод-стрит в Лондоне. Фотография: Алисия Кантер / ObserverВ 1834 году священнослужитель-юморист Сидней Смит ярко описал неприятную правду: «У того, кто выпивает стакан лондонской воды, буквально в желудке больше живых существ, чем мужчин, женщин и детей на лице. Глобус.”
Результатом стали последовательные волны заболеваний, передающихся через воду, таких как дизентерия, брюшной тиф и, чего больше всего боялись к середине века, холера. От этой «викторианской чумы», как ее характеризует историк Аманда Дж. Томас, не существовало известного лекарства — что бы ни утверждали шарлатаны — и богатые не были застрахованы. Первая крупная эпидемия холеры в Великобритании в 1831–1832 годах унесла жизни более 6000 лондонцев. Второй, в 1848-49 гг., Собрал более 14 тысяч человек. Другая вспышка в 1853-54 годах унесла жизни еще 10 000 человек.
Когда тела накапливались, люди и пресса требовали перемен. Рабочий, занимающийся плетением корзин и поэт Томас Миллер, писал в Illustrated London News: «Давайте тогда будем агитировать за чистый воздух и чистую воду и прорвемся через монополию компаний водоснабжения и канализации, как мы выломаем дверь дома. чтобы спасти какое-то существо из бушующего внутри пламени. Мы сами должны избавиться от этого зла ».
Изучая распространение холеры в Сохо в 1854 году, врач доктор Джон Сноу пришел к выводу, что причиной является зараженная вода.Его свидетельства включали 70 рабочих местной пивоварни, которые пили только пиво и все выжили. Тем не менее, чиновников общественного здравоохранения убедить не удалось. «Миазмы», что болезни были вызваны вредными парами в воздухе провел упорное господство, ведет благонамеренный социальный реформатор Эдвин Чедвик — настаивая на том, что «весь запах болезнь» — ускорить отказ от вонючих септиков в пользу промывки канализация в Темзу. Эффект был скорее плохим, чем хорошим.
Его аргументы в значительной степени отклонены, доктор Сноу умер в 1858 году в разгар Великой Вони, «миазматического» события, которое помогло доказать его точку зрения, не вызвав новой вспышки болезни — если миазмы были смертельными, Великая Вонь наверняка Был.
Тем не менее, подавляя политиков в палатах парламента, зловоние все же оказалось катализатором перемен. Миазматисты были правы по крайней мере в одном: вонючая река связана со здоровьем города, и ее необходимо очистить.
Когда депутаты закрылись занавесками, пропитанными хлоркой извести, чтобы противостоять испарениям, они не могли сказать, что их не предупредили. Всего несколькими годами ранее Фарадей убеждал чиновников, что они не могут игнорировать состояние Темзы «безнаказанно; мы также не должны удивляться, если по прошествии многих лет жаркое время года станет печальным доказательством безрассудства нашей беспечности ».Во время жары 1858 года застоявшаяся открытая канализация за окнами Вестминстера заквашилась и закипела под палящим солнцем.
Рабочие строят северный водосток и впадают в реку Ли в 1862 году. Фотография: Отто Хершан / Getty Бенджамин Дизраэли, лидер тори в палате общин и канцлер казначейства, сетовал на то, что «эта благородная река» превратилась в «стигийскую» бассейн, пропахший невыразимым и невыносимым ужасом », и ввел закон« об очищении Темзы и главного водостока мегаполиса ».
До этого момента Лондону не хватало единой власти с деньгами, необходимыми для решения такой обширной проблемы санитарии в эффективном масштабе. Теперь недавно сформированный Столичный совет по работам получил право собрать 3 миллиона фунтов стерлингов и поручил приступить к работе без дальнейших задержек. Главный инженер совета, Джозеф Базалгетт, который уже провел несколько отчаянных лет, разрабатывая планы новой амбициозной системы канализации, только для того, чтобы каждая из них была быстро отложена, наконец-то получил добро на начало строительства.
Стивен Халлидей, автор книги «Великая вонь Лондона», объясняет: «План Базальгетт, который был изменен в некоторых деталях по мере строительства, предполагал сеть магистральных коллекторов, идущих параллельно реке, которые будут перехватывать как поверхностные воды, так и сточные воды. , проводя их к устьям в Баркинге на северной стороне Темзы и Кросснессе, недалеко от Пламстеда, на южной стороне ». Таким образом, эти комбинированные коллекторы отводили дождевую воду и сточные воды вниз по течению, далеко за пределы застроенного города на восток, откуда они могли бы легче стекать в море.
Сеть включала 82 мили новых канализационных сетей, огромных подземных бульваров, которые местами были больше, чем туннели подземных поездов, которые строились в то время. При минимальном падении два фута на милю в основных дренажных коллекторах использовалась сила тяжести, чтобы отвести свое содержимое вниз по течению, в то время как меньшие коллекторы имели яйцевидную форму (более узкую внизу, чем верхнюю), чтобы стимулировать поток.
Викторианские сливные коллекторы все еще используются сегодня, но с ростом населения в Лондоне Темза испытывает серьезную нагрузку.Фотография: Марк Ловатт / Getty Images / Flickr OpenНасосные станции были построены в Челси, Дептфорде, Эбби-Миллс и Кросснесе для подъема сточных вод из низинных мест и их сброса в водостоки. Последние два были особенно великолепны с архитектурной точки зрения, они напоминали соборы своим дизайном, размерами и орнаментом. Символизируя величие всего проекта, они с гордостью заявили о своей роли в создании более здорового и, возможно, священного Лондона.
Схема также включала в себя огромную проблему — набережную Темзы, создавая набережные Виктории, Альберта и Челси.Основываясь на опыте Базальгетта в осушении и рекультивации земель, когда он работал инженером-железнодорожником, набережные Лондона были спроектированы не только для прокладки туннелей (включая подземную железную дорогу), но и для очищения реки за счет сужения и усиления ее потока через центр города.
Хэллидей отмечает, что, хотя набережные были «самыми выдающимися работами» Базальгетта, за которые он получил наибольшую заслугу — именно на набережной Виктории можно найти памятник инженеру, который был посвящен в рыцари в 1875 году, — он сам считал главным дренаж как его величайшее достижение: «Это, безусловно, была очень хлопотная работа», — размышлял Базалгет.«Это была чрезвычайно тяжелая работа».
Тяжелая работа тысяч рабочих под надзором Базальгетта вдохновила художника Форда Мэдокса Брауна, когда он написал Большой холст «Работа», завершенный в 1865 году, в том же году, когда в Кросснессе принцем Уэльским были открыты основные дренажные сооружения (хотя строительство фактически продолжалось еще десять лет). Образ Брауна полон активности и общества — богатых и бедных, молодых и старых, сельских и городских, — но все это вращается вокруг и, как мы можем предположить, зависит от трудолюбивых рабочих в центре, строящих просвещенный туннель под землей.
Работа Форда Мэдокса Брауна, 1852-1863 гг., Была вдохновлена строительством канализационной системы. Фотография: Dea Picture Library / De Agostini / Getty Images Ходовая тележка, окруженная предплечьями и инструментами, спускается в глубины с большим количеством кирпичей: строительного материала, который в проекте Базальгетт использовал в таких огромных количествах — 318 млн. каменщиков, которые занимались переработкой, чтобы обеспечить повышение с 5 до 6 шиллингов в день.
Согласно газете Observer, «каждая потраченная копейка потрачена на благое дело» в создании этого «самого обширного и замечательного произведения современности».И работа почти сразу оправдала себя: в 1866 году большая часть Лондона была избавлена от вспышки холеры, поразившей часть Ист-Энда, единственную часть, еще не подключенную к новой системе.
«Что было необычным в схеме Базальгет, так это ее простота и уровень дальновидности», — пишет Пол Добращик из лондонской Sewers. Инфраструктура, являющаяся классическим образцом викторианской чрезмерной инженерии, планировалась с учетом прироста населения на 50%, с 3 миллионов до 4,5 миллионов.За 30 лет после завершения строительства население города снова увеличилось вдвое, достигнув 6 миллионов человек. Свидетельством качества проектирования и строительства является то, что с улучшениями и дополнениями система 19-го века остается основой лондонской канализации 21-го века.
Но позвоночник сейчас сильно напряжен. При все еще увеличивающемся населении, сильных ливнях, связанных с изменением климата, и потере зеленых насаждений, поглощающих избыток, Темза снова находится под угрозой.
Bazalgette предусмотрено для экстремальных погодных условий с разливами в реку, чтобы предотвратить затопление домов и улиц. И эти переливы сейчас используются чаще, чем когда-либо — примерно 50 раз в год, — сбрасывая неочищенные сточные воды под нос нынешним депутатам в Вестминстере.
Мартин Бэггс, уходящий в отставку исполнительный директор Thames Water, открыто заявил о проблемах.